Проект «Аве Мария» - Энди Вейер

Снова приступаю к работе. Поворачиваю вентиль. Проверяю показания манометра, дабы убедиться…

– Точно без кислорода, вопрос?

– Там углекислый газ и азот! – отвечаю я, раздраженно глядя на Рокки. – Только углекислый газ и азот! И все! Больше не спрашивай!

– Хорошо. Больше не спрашиваю. Прости.

Честно говоря, Рокки не виноват. Гореть заживо ужасно. Итак, у нас есть две планеты. Нет, речь не о Земле и Эрид – это планеты, на которых мы живем. Нас интересует другая пара: Венера и Терция. Именно там бесконтрольно размножаются астрофаги.

Венера – конечно же, вторая планета нашей Солнечной системы. Размером примерно с Землю и с плотной атмосферой, состоящей из углекислого газа. Терция – третья планета в родной системе Рокки. По крайней мере, я называю ее так. У планеты нет имени на эридианском. Лишь условный номер: «Третья планета». У эридианцев нет древних народов, которые бы открывали небесные тела и называли бы их в честь богов. Они обнаружили другие планеты в своей системе лишь несколько веков назад. Но мне неудобно все время говорить «Третья планета», поэтому я выдумал имя Терция. Самое трудное в работе с инопланетянами и в спасении человечества от вымирания – постоянная необходимость выдумывать имена для всякой всячины.

Терция – крохотная планета размером примерно с нашу Луну. Но, в отличие от нашей соседки, Терции удалось обзавестись атмосферой. Каким образом? Понятия не имею. Ускорение силы тяжести на поверхности Терции слишком мало – только 0,2 g. И все же загадочным образом планета умудряется удерживать свою тонкую газовую оболочку. Если верить Рокки, она на 84 процента состоит из углекислого газа, на 8 процентов из азота, на 4 процента из диоксида серы, а остальное приходится на следовые газы. При этом атмосферное давление на поверхности Терции недотягивает до одного процента земного.

Проверяю датчики и одобрительно киваю. Я визуально контролирую опыт внутри контейнера и страшно горжусь своей придумкой. Предметное стекло тонким слоем покрывают астрофаги. Я направил сквозь стекло инфракрасные лучи, которые с обратной стороны привлекают астрофагов. Так же устроены двигатели вращения. В результате получаем равномерный слой астрофагов в одну клетку толщиной.

А затем я посадил туда таумеб. Они поедают астрофагов, и черное стеклышко постепенно становится прозрачным. Гораздо проще измерять уровень освещенности, чем количество микроскопических организмов.

– Ну вот… в вакуумной камере смоделирован верхний слой венерианской атмосферы. Старался, как мог.

Насколько я понимаю, зона размножения астрофагов в основном зависит от атмосферного давления. При сближении с планетой частицам, летящим на околосветовой скорости, приходится выполнять аэродинамическое торможение. Но за счет своего крошечного размера частицы быстро гасят скорость, одновременно поглощая все выделяемое тепло.

В итоге астрофаги останавливаются там, где давление составляет 0,02 атмосферы. Эту величину мы возьмем за стандарт. Такое давление венерианской атмосферы наблюдается на высоте порядка 70 километров, а температура там равна минус 100 градусов Цельсия (спасибо неисчерпаемым справочным материалам). Значит, такую же температуру надо установить для проведения опыта с имитацией венерианской атмосферы. Созданная Рокки система терморегулирования работает безупречно, даже на ультранизких температурах.

– Хорошо. Теперь Терция.

– Какова температура воздуха Терции на высоте, где давление составляет 0,02 атмосферы?

– Минус восемьдесят два градуса Цельсия.

– Ага, спасибо!

Перехожу ко второй вакуумной камере. Астрофаги и таумебы там расположены так же. Закачиваю нужные газы, имитируя воздух Терции, и выставляю температуру, соответствующую зоне с давлением в 0,02 атмосферы. Всю необходимую информацию я черпаю из уникальной памяти Рокки. Терция не слишком отличается от Венеры или Эдриана. В основном углекислота и немного других газов. Неудивительно – как только астрофаги видят большую концентрацию CO2, то устремляются прямиком туда.

К счастью, эти планеты не окружены, к примеру, гелием – у меня его нет. А углекислый газ? Тут все просто. Его вырабатывает мой организм. Азот? Благодаря Дюбуа и выбранном им способе сведения счетов с жизнью, на борту имеется достаточный запас азота.

Впрочем, в атмосферу Терции входит еще и диоксид серы. Четыре процента от общего состава атмосферы. Слишком много, чтобы не принимать в расчет, поэтому придется сделать этот газ самостоятельно. В лаборатории имеется огромное количество различных химреактивов, но газообразного диоксида серы нет. Зато есть раствор серной кислоты. Я взял кусок медной трубки от сломанного холодильного змеевика и использовал в качестве катализатора. В итоге без хлопот получил диоксид серы в форме газа.

– Ну вот, Терция готова! – объявляю я. – Подождем часок и проверим, что получилось.

– У нас появилась надежда, – замечает Рокки.

– Да, у нас появилась надежда, – подтверждаю я. – Таумебы – ребята крепкие. Могут жить почти в вакууме, да и крайний холод им не помеха. Наверное, Терция и Венера им подойдут. Если жертвам таумеб нравится на этих планетах, то почему бы и самим таумебам не поселиться там же?

– Да. Логично. Все хорошо!

– Да, в кои-то веки все идет как надо.

И тут гаснет свет.

Кромешная темнота. Лампы вырубились. Мониторы не светятся. Даже светодиодные датчики на лабораторном оборудовании не работают.

– Так, спокойно! – громко говорю я. – Не волнуйся!

– А почему я должен волноваться, вопрос? – недоумевает Рокки.

Черт, ну конечно, он не увидел, что свет погас. У парня нет глаз.

– Только что вырубилось бортовое энергоснабжение. Все перестало работать.

Рокки беспокойно завозился в туннеле.

– Твое оборудование больше не шумит. А мое по-прежнему работает.

– Твое оборудование запитывается от твоего генератора. А мое – от корабля. Свет везде отключился. Ничего не работает!

– Это плохо, вопрос?

– Да, плохо. И помимо всего прочего, я ни черта не вижу.

– А почему все на корабле отключилось, вопрос?

– Понятия не имею! – сержусь я. – У тебя есть свет? Можешь чем-нибудь посветить сюда сквозь ксенонит?

– Нет. Для чего мне свет, вопрос?

Я ощупью пробираюсь по лаборатории.

– Где же лестница в командный отсек?

– Левее. Левее. Еще немного… да… а теперь вперед.

– Спасибо! – Хватаюсь за перекладину лестницы.

– Удивительно! Люди беспомощны без света.

– Именно, – отзываюсь я. – Жду тебя в командном отсеке.