Боги просят пощады - Татьяна Рябинина

- По дороге она пойти не могла. Мы бы ее свитер увидели, - сказал Генка.

- Но бежала она к ней, - Сергея азарт погони, похоже, взбодрил, и голос его звучал уже не так жалобно.

- Значит так, пацаны, - жестко оборвал их Олег. - Деваться ей некуда. До болота метров двести пятьдесят, а то и триста, все на просвет. Вы вдвоем идете по дороге до части, а я - до входа в лес. Смотрим. Если не найдем, то возвращаемся к этому место по кромке болота.

- Слушай, Олег, тут ведь ям всяких полно, траншей. Можем и не увидеть, - возразил Генка.

- Не бзди! Никуда не денется. Все, разошлись!

У меня в запасе было минут сорок. Теоретически я могла вернуться назад. Но тогда пришлось бы пересекать дорогу. Впереди было болото. И хотя меня преследовал не батальон с собаками, а всего лишь трое, хотя это был знакомый, далеко не маленький лес, я все равно оказалась запертой в прямоугольнике размером меньше квадратного километра. Возможно, я преувеличивала опасность, даже скорее всего, что преувеличивала, но парни казались мне тогда какими-то монстрами, которые видят и слышат все.

И вот тогда мне пришла в голову мысль: чтобы они прекратили меня преследовать, я должна исчезнуть. В буквальном смысле. О последствиях я не задумывалась. В двадцать лет мало кто задумывается о будущем всерьез. Не думала и о том, что буду делать после своей так называемой смерти.

Я стащила свитер, спрятала его под камень и вылезла из окопа. Подошла к кромке болота и осмотрелась. Здесь и летом было очень опасно, а уж тогда-то… Подобрав палку покрепче, я разворошила бодяжину у самого берега, потопталась по мху, который прогибался под ногами, как надувной матрас. Теперь надо было бросить туда что-то тяжелое, чтобы тина выплеснулась наружу.

Неподалеку валялся здоровенный камень, наверно, обломок валуна. Кое-как мне удалось подкатить его к болоту. Он весил, наверно, килограмм сорок. Как мне только удалось поднять его? Боль взорвалась, как бомба - везде.

С глухим всплеском камень исчез в трясине. Бочажина выглядела так, словно в ней кто-то утонул. Поколебавшись, я сняла сапоги и бросила туда - на тот случай, если будут искать мое тело. Кое-как, прямо руками заворошила следы, которые оставил на земле булыжник и спряталась в яму под корнями вывороченного дерева - заметить ее можно было, только подойдя вплотную, но для этого пришлось бы продираться сквозь заросли можжевельника. Мне, впрочем, все было видно отлично. Перед тем, как спрятаться, я громко закричала.

С той стороны, куда ушел Олег, раздался топот. Я зажмурилась и замерла. Внезапно шорох листьев и треск веток у него под ногами стих. Он выругался и громко свистнул.

Минут через пять прибежали Сергей с Генкой. Увидев место моей «трагической гибели», они хором ахнули.

- Утопла! - потрясенно прошептал Сергей. - Это она кричала, я слышал.

Похоже, они здорово струсили. Строили планы, как от меня избавиться, гнались за мной, как за дичью. Но это было чем-то вроде игры в «войнушку»: «Падай, дурак, ты убит!». И вдруг все стало всерьез.

Они сидели в трех метрах от меня и обсуждали, что делать. Хотя я и жила одна, у меня были соседи, родные, друзья. Возможно, кто-то знал, куда я поехала и с кем. Кто-то видел нас всех вместе.

Сергей взял палку, без всякого успеха поковырялся в трясине. Тогда Олег отправился обратно в поселок: звонить от сторожа в милицию. Сергей с Генкой пребывали в ступоре: за все то время, пока Олег не вернулся с опергруппой, они так и сидели на одном месте, не сказав друг другу ни слова. На такой вариант, четно говоря, я не рассчитывала - думала, они уйдут, а я выберусь.

Все трое твердили пожилому следователю одно и то же: Светлана была пьяная, как свинья, ей взбрендилось зачем-то собирать клюкву - и привет! Они все в то время делали за кустами свои маленькие дела и помочь не успели. Я смотрела сквозь корни на Олега и только диву давалась: неужели он?.. неужели с ним?..

Наконец все кончилось, и я осталась одна. Стемнело, начался то ли дождь, то ли снег. На мне были только джинсы, футболка и носки, я замерзла так, что уже почти не ощущала холода. Почти не помню, как шла босиком по темному лесу. Все это выпало. В темноте я не заметила грунтовку и вместо того, чтобы пойти к военной части, снова вошла в лес. Да и что бы я там сказала: здравствуйте, помогите, я тут случайно умерла?

Я умудрилась заблудиться в лесу, который знала, как свои пять пальцев. Черные деревья стояли стеной, с черного неба сыпалась снежная крупа. Но вот впереди посветлело, чаща расступилась, и я вышла на пустынное шоссе. Наконец-то мне удалось заплакать. Я ревела в голос и шла, шла, не имея абсолютно никакого понятия, куда. Впереди показалась развилка: шоссе уходило вправо, вперед шел ухабистый проселок, который нырял в лес.

Мне стало понятно, где нахожусь. Я прошла по лесу вдоль всего берега озера и вышла в местечко, которое называется Троицкое урочище. Дачные домики остались далеко позади. Шоссе сворачивало все к той же военной части, а проселок… черт его знает, куда он вел. Пару раз мы катались здесь на велосипедах, но минут через двадцать трястись по колдобинам надоедало, и мы поворачивали обратно.

Словно собравшись с силами, боль и холод вцепились в меня с новыми силами. Вместо лица была надувная резиновая подушка, левая рука и правый бок вспыхивали болью при каждом неловком движении, в голове что-то звонко ковала дюжина кузнецов.

Сзади послышался шум приближающейся машины, светлячками запрыгали фары. Я сделала навстречу два шага и упала…

Что-то теплое и тяжелое не давало мне пошевелиться. Все тело было словно стянуто чем-то. Я открыла глаза и поняла, что лежу в постели, укрытая несколькими одеялами. Где-то рядом потрескивали в печи дрова.

- Проснулась, девонька? - спросил ласковый старческий голос - Попить хочешь?

Маленькая коротко стриженная седая старушка подошла к кровати, приподняла мою голову и поднесла ко рту кружку. Я сделала несколько глотков кисло-сладкого прохладного напитка и закашлялась. Грудь обожгло болью.

- Где я? - голос звучал глухо, хрипло, словно чужой, язык отказывался подчиняться.

- Не волнуйся, милая, все хорошо. Наш племянник нашел тебя на дороге - босую, раздетую. Похоже, тебя сильно избили. У тебя нос сломан, рука и несколько ребер. Да и простудилась сильно. Николай говорил, ты очень просила не вызывать «скорую» и не везти тебя в больницу. Мы с мужем даже подумали, а не сбил ли он тебя.

- Нет, не сбил. Но я не помню, что вообще что-то говорила. Мне было очень плохо.

- Ты пролежала почти две недели. Хорошо хоть мы оба врачи. Я, правда, педиатр, но муж - травматолог, раньше на «скорой» работал. Теперь-то мы оба на пенсии. Что же с тобой случилось, детка?

Слово за слово, глотая слезы, я рассказала ей обо всем.

- Бедная ты моя! - Наталья Васильевна, так она назвала себя, заплакала вместе со мной.

- Скоты! - услышала я мужской голос.