Сигнал - Максим Шаттам

– Рой рассказал нам о вас. Мне жаль, что больше не осталось никого, кто мог бы вас навещать. Мы соседи Роя. Мы живем в том же доме, где вы жили раньше.

Оливия внимательно следила за реакцией Миранды Блейн, но не уловила никаких изменений.

– Мы с мужем просто влюбились в Ферму. Думаю, вы тоже должны были очень любить ее в свое время. Когда это было? В начале 80-х?

Ничего. Она даже не моргнула, не пошевелилась.

– Миранда, – тихо сказала Оливия, – мне страшно. Я мать и должна защитить своих детей. Я приехала для этого. Мы живем в том же доме, что вы, и у нас… случаются странные вещи. Я схожу с ума? Как мне защитить моих близких?

Том сомневался, что так уж разумно напоминать бедной сумасшедшей о трагедии, которую она пережила в своем доме. Впрочем, что им оставалось делать? Если это не заставит ее отреагировать, ничего не попишешь.

Щелкнул замок. Дверь открылась, и в комнату шагнул бородатый мужчина в прямоугольных очках.

– Я доктор Эббот, – представился он Тому и поприветствовал Роя. – Мне сказали, что вы приехали к миссис Блейн. Очень мило с вашей стороны. Она так одинока.

– С ней непросто, – сказал Эббот, как будто пациентка не была в той же комнате. – Никакой реакции ни на что. У нас нет надежды, что это изменится. Уже тридцать лет никаких изменений. Чудо, что она еще жива.

– У нее тяжелая история, – отозвался Том. – Она так много страдала.

– Дисфункциональная семья, насилие со стороны отца, серия самоубийств, причины очевидны. Миссис Блейн могла бы попробовать с этим справиться, но она перестала хотеть этого уже много лет назад.

Том понизил тон и повернулся спиной к жене и к бедной больной:

– Насилие со стороны отца? Вот что подтолкнуло дочь к самоубийству?

– А вы не знали? Я не раскрываю никакого секрета, об этом даже намекали в местных газетах в свое время. Да, он насиловал их дочь. Не знаю, была ли миссис Блейн в курсе. Как видите, мне не удаётся добиться ни малейшей реакции с её стороны, впрочем, как и моим предшественникам.

Том испытывал странные противоречивые чувства. Ужас при мысли об этом инцесте, но в то же время объяснение его успокоило. Оно звучало вполне рационально и могло объяснить самоубийства Блейнов и сумасшествие матери семейства. Значит, Дженифаэль Ашак и её призрак тут ни при чем. Если только дом не был проклят… Что, если призрак ведьмы помутил рассудок отца? И навел его на чудовищные мысли…

Том ни разу не чувствовал никакого внешнего влияния на свои мысли, никаких странностей, которые могли бы его насторожить. Значит, эта гипотеза не работает.

Он посмотрел на жену, которая не оставляла попыток, и вздохнул. Значит, они приехали напрасно? Оливия по несколько раз повторяла каждое слово, стараясь достучаться до сознания этой безмолвной оболочки. Тщетно. Наконец она сдалась и поблагодарила Миранду Блейн, которая смотрела прямо перед собой с отсутствующим выражением.

Вдруг глаза бедной больной задвигались на застывшем лице, едва не вышли из орбит и медленно остановились на Оливии.

Оливия застыла с открытым ртом. Черные зрачки были устремлены прямо на нее.

– Миранда? – сказала она тихо.

Но женщина не произнесла ни слова и больше никак себя не проявляла, а ее глаза снова уставились в пустоту. Оливия не знала, следует ли позвать медперсонал, но что-то в настойчивости этого взгляда ее остановило. Это был их секрет. Двух матерей.

Миранда Блейн не способна была говорить. Больше никогда она не вернется, она сбежала слишком далеко и замкнулась в себе слишком глубоко, чтобы вернуться к внешнему миру. Единственным выходом станет смерть её физического тела. Но что-то в ней сейчас отозвалось. Это была бессознательная реакция, поняла Оливия. Реакция на что-то по-настоящему важное. Она собрала остаток сознания, чтобы подать сигнал Оливии. Это было необходимо.

Она предупреждала об опасности.

51

Хрустальное журчание слышалось в темноте, отдаваясь эхом в узких подземных коридорах городских внутренностей. В темных нишах гнездились все виды членистоногих, ползали по стенам и свешивались с потолка в серой паутине.

Луч фонарика тонким лезвием разрезал тьму перед Итаном Коббом, а остальное оставалось во мраке, будто он шагал по узкой тропке в абсолютной пустоте. Каждый пройденный метр сразу исчезал, и зрения хватало лишь на несколько шагов вперед. Тоннель завернул, огибая пристань, и теперь направлялся ровно на север. Время от времени коридор пересекал желоб, иногда диаметром с бейсбольный мяч, а иногда на уровне его глаз, так что приходилось пригибаться. Желоба были сухими, и Итан понял, что они служат для слива во время ливней. Если спуститься ниже, там он обнаружит куда более сложный лабиринт, где легко можно потеряться: решетки и дверцы вели на уровень ниже, где, собственно, стекала канализация.

Хорошо, что дети не пошли сюда… Кто знает, что может подстерегать внутри…

Итан вынужден был признать, что они неплохо подготовились. А старший сказал: пока идешь по руслу реки, ничего сложного…

Итан старался подбодрить себя как мог. Он не был трусом, уж точно не настолько, чтобы испугаться темных подвалов, тем более если долг требовал в них спуститься. И все же от мысли, что он шагает под землей без приличной экипировки, никого не предупредив и даже не зная, куда и зачем направляется, Итану делалось неуютно.

Вдали послышался шум воды, усиленный отраженным эхом о стены коридора. Итан почти подошел к бурной реке.

Но теперь он услышал также человеческие голоса. Он застыл на месте.

Они сзади меня.

Он стоял, прислушиваясь, потом стал искать глазами укрытие, но ничего не нашел и вернулся на пару метров назад, чтобы спрятаться за канализационной трубой. Он выключил фонарик, и в абсолютном мраке ему стало нехорошо. Так, серьезно? Взрослый парень боится темноты?

С минуту было тихо, потом он услышал легкий свист, холодное дуновение ветра и журчание ручья вдалеке. Спиной он чувствовал сквозняк и подумал, что коридор, должно быть, уходит на многие километры. Проход был слишком узок, и Итана стала беспокоить мысль о том, что он не сможет развернуться.

Не будь идиотом, конечно, у тебя никого за спиной нет!

Кто мог бы сюда пробраться? Но воображение уже заработало вовсю, и он вспомнил фильм «Чужой», особенно одну сцену, где герой (Даллас?) шел по вентиляционным ходам, когда монстр выскочил прямо за ним. Что за идиотские мысли, немедленно упрекнул себя Итан.

Так, хватит. Во-первых, здесь так узко, что я в любом случае не могу развернуться. И во-вторых, в этих подвалах