Советские партизаны. Легенда и действительность. 1941-1944 - Армстронг Джон

Действительно, при оценке эффективности партизанской пропаганды эти действия немцев должны считаться решающими. В первые месяцы в партизанских листовках присутствовало много сознательной лжи, в частности, преувеличивались потери немцев и даже их зверства. Но впоследствии необходимость лгать отпадала, поскольку своими действиями немцы предоставляли партизанской пропаганде огромный фактический материал. Тем самым в сознании населения укреплялось мнение, что расхождений между пропагандой и реальностью у партизан было значительно меньше, чем у немцев; даже если такие расхождения в действиях партизан и существовали, они не поддавались проверке, поскольку представляли собой либо обещания будущих благодеяний, либо сообщения о событиях, происходивших за пределами оккупированных территорий.

Вместе с тем партизаны имели возможность подчеркнуть правоту своих заявлений и предсказаний путем выполнения своих угроз. Страх перед партизанами (и перед немцами) эффективнее всего действовал при принуждении к повиновению и оказанию помощи; помимо этого, предпринимаемые меры по запугиванию усиливали впечатление о мощи партизан. По сравнению с террором немцев партизанский террор оказывал менее пагубное влияние на состояние общественного сознания, поскольку партизанское командование отличалось большей избирательностью в его использовании. Для него он являлся не столько целью, сколько средством. Его применение, пусть он и отличался крайней жестокостью, не помешало партизанскому командованию осознать – чего не произошло с немцами, – что добиться успеха можно лишь при широкой поддержке населения, заручиться которой можно путем разумного сочетания силы с уступками, подкрепленными действиями.

После угроз требовались более позитивные стимулы для сохранения лояльности населения, когда партизаны, например, покидали деревню после своего «посещения» (или рейда). Поэтому партизанская, как и советская, пропаганда сочетала угрозы с обещаниями. Но принцип кнута и пряника, если сравнивать с подходами советских листовок, обращенных к населению тыла, использовался партизанами не только не столь изощренно, но и к угрозам применения силы они прибегали даже чаще, чем к «искушениям», – подход, обусловленный, по всей видимости, самой природой партизанского существования и характером партизанских действий. Вместе с тем призывы партизан к сражавшимся на стороне немцев бывшим советским военнослужащим, пусть это и делалось по принятому высшим советским руководством решению, демонстрировали способность партизан пользоваться рассчитанными на «искушение» приемами, когда это считалось необходимым.

С учетом сложившейся в первые месяцы войны ситуации, когда большая часть населения на оккупированной немцами территории еще твердо не примкнула ни к той, ни к другой стороне, задачами партизан было: 1) удержать людей от сотрудничества с противником и 2) привлечь на свою сторону занимавших нейтральную или выжидательную позицию и тех, кто искал «третий путь». При прочих равных условиях более сильной стороне была гарантирована поддержка населения; поэтому, как только партизаны стали представлять собой реальную силу и продолжали увеличивать свое влияние, превосходство оказалось на их стороне. Кроме того, они обладали тем очевидным преимуществом, что являлись представителями коренного населения, говорили на родном языке, а иногда даже были лично знакомы с местными жителями. И наконец, пережитое в период оккупации было более свежо и оставляло более глубокий след в памяти населения, чем расплывчатые и отдаленные воспоминания о довоенных «ошибках» советского режима; влияние, оказанное на население поведением и обращением с ним немцев, затмило скрытые антисоветские тенденции, ослабевавшие под воздействием советской и партизанской пропаганды «уступок».

Оценивать степень влияния партизанской пропаганды трудно и рискованно. Не приходится сомневаться, что даже при отсутствии партизан возникли бы сильные антигерманские настроения, например на большей части Украины. При всем том возраставшая поддержка населением партизан явилась скорее следствием, а не причиной антигерманских настроений. Подобным же образом, там, где действия немцев не способствовали усилению просоветских настроений (например, на Кавказе), население в значительно меньшей степени оказывало поддержку партизанам. Однако нельзя отрицать, что в районах действий партизан партизанская пропаганда во многом предопределяла лояльность поведения гражданского населения. Прежде всего, само присутствие и действия партизан подрывали попытки немцев по «умиротворению» и ослабляли веру в победу Германии; они лишний раз напоминали о постоянном присутствии «бдительного ока Большого Брата»; помимо проводимых военных операций, держали в постоянном напряжении и немцев, и коллаборационистов и помогали привлечь на сторону партизан сельское население. На осведомленность советского руководства в данном вопросе указывают ряд порученных в 1942–1943 годах различным «кочующим» отрядам заданий, которые, несомненно, оказывали весьма существенное психологическое воздействие на местное население.

В регионах, где оставались партизаны, их присутствие давало возможность тем, кто решил сражаться против немцев, воплотить свою ненависть, чувство долга или мести в реальные действия. Если в общей совокупности факторов, влиявших на отчуждение населения (или, во всяком случае, большей его части) от немцев, действия партизан играли лишь второстепенную роль, само их существование помогало сделать выбор и направить свои действия в нужное русло тем, кто принял решение. В таком свете общее психологическое воздействие партизанского движения, как такового, на население оккупированных территорий следует рассматривать как значительно более важное, чем особые пропагандистские приемы, средства и тематика, используемые партизанами. Они просто помогали путем простых и эффективных лозунгов превратить негативное отношение к немцам в патриотизм, а праведный гнев в священную войну. Но в силу постоянного пичканья идеологией советскому населению столь сильно приелась пропаганда и оно было столь невосприимчиво к печатному слову, что средства партизанской пропаганды оказывали куда меньшее влияние, чем само их существование и их умение воплотить свои заявления в реальные дела. В целом усилия партизанской пропаганды были важны, ибо с непреднамеренной «помощью» немцев они восстанавливали лояльность населения к советскому режиму.

Как отмечалось выше, советское правительство рассматривало партизанское движение в качестве своей «длинной руки» для выполнения различных функций – военных, экономических, разведывательных, политических, – которые теоретически соответствовали целям и тактике режима. В данном разделе мы попытаемся кратко охарактеризовать одну из таких функций: восстановление советских политических и административных органов в контролируемых партизанами районах.

Трудности, возникающие при анализе партизанской политики, обусловлены фрагментарным характером имеющегося материала. Немцы практически никогда не обладали достаточной информацией о районах, полностью контролируемых партизанами, а советские источники, как правило, обходят молчанием все, кроме самых радикальных административных и политических мер партизан. Кроме того, практика администрирования имела большую вариативность. И наконец, и немцам, и партизанам подчас было трудно провести разграничение между чисто утилитарными мерами во временно контролируемых партизанами районах и политикой, направленной на возрождение системы административных органов, действующих на более постоянной основе. Во временно «освобожденных» от немцев деревнях партизанская администрация по большей части действовала исходя из соображений пропаганды и сиюминутных нужд партизан. Часто первые постановления, помимо обеспечения спокойствия и порядка, касались таких радикальных шагов, как созыв политических митингов, арест или ликвидация заметных коллаборационистов, возврат захваченной коллаборационистами собственности, либо, наоборот, имели отношение к реквизиции жилых помещений, транспортных средств, лошадей и продовольствия, вербовке осведомителей и призыву людей в партизанские отряды. Тем самым преследовались две цели: продемонстрировать населению мощь и добрую волю партизан, с тем чтобы хорошее мнение сохранилось и после их ухода; получить то имущество, которое партизанам удавалось найти.