Мах-недоучка - Дмитрий Гришанин

— Дальше я вырубила из паутины пребывающую в беспамятстве Шару, перетащила ее на самую толстую ветку дуба и быстренько развела рядом небольшой костер. Потом отрубила подруге покалеченную руку, прижгла рану, замотала ее чистой тряпкой и, взвалив ее бесчувственное тело себе на плечи, спустилась с дуба… Мне повезло благополучно миновать паучьи ловушки. На подступах к Паучьему Зубу Шара очнулась и смогла идти самостоятельно. Вот так все и случилось, — подытожила рассказ Маха.

— Ай да Дрязва, выходит зря я на Стальную наговаривала, вон она каких удалых да умелых воспитала! — радостно воскликнула мадам. И, обращаясь к Шаре с Махой, торжественно объявила:

— Девы, сегодня вы обе с честью выдержали суровое испытание Лесом Смерти и заслужили честь стать одной из нас. Не скрою, я была бы рада видеть столь достойных амазонок под знаменами своего клана — клана Желтых Змей. Однако выбор за вами. И я призываю вас здесь и сейчас сделать этот выбор. Отвечайте, девы, какому из четырех Высших кланов вы отдаете свое предпочтение?

— Я была бы счастлива стать под знамена клана Желтых Змей! — отчеканила Маха.

— Я тоже! — добавила Шара.

— Быть по сему! — торжественно провозгласила мадам Бодж.

Поначалу, когда Мах услышал имя мадам Бодж, у него зародилась надежда, что вот и настал конец его злоключений. Но рыцарь решил подстраховаться: мало ли, вдруг Бодж среди амазонок очень распространенное имя, и на Паучьем Зубе существует еще одна мадам Бодж.

Когда же седовласая отрекомендовала себя еще и главой клана Желтых Змей, надежда превратилась в твердую уверенность, побуждая Маха к решительным действиям.

— Мадам Бодж, разрешите обратится, — выпалила плечистая Маха и, не дожидаясь ответа, продолжила: — У меня есть для вас письмо от вашего старого друга.

— Да неужели? — усмехнулась седовласая.

Маха извлекла из сумки запечатанный конверт. Но стоило ей сделать первый шаг, и отточенные лезвия алебард тут же уперлись в ее грудь, преграждая путь к предводительнице.

— Амазонка, не забывайся! — строго прикрикнула Лика. — Хоть ты теперь и в Высшем клане, но далеко не ровня мадам!

— Извините, я просто хотела вручить письмо, — стушевалась Маха.

— Ох уж эта подруга Дрязва, все никак не угомонится, — проворчала мадам. — Каждый раз одно и то же… Эй, амазонка, скажи, ведь тебе дала письмо старуха-наставница?

— Никак нет, мадам Бодж, — отрапортовала Маха. — Письмо вовсе не от госпожи наставницы.

— Не хитри со мной, дева, — покачала головой седовласая. — Вижу ты слово дала Дрязве. Ладно, я приму письмо, но не сейчас, а в часы приема… Лика!

— Слушаю и повинуюсь, мадам.

— Отведи их в нашу крепость.

Вершина Паучьего Зуба, как оказалось, представляла собой ровную площадку саженей двести в длину и полторы сотни саженей в ширину. Почти все ее пространство занимали четыре конусовидные, трехэтажные каменные сооружения, гордо именуемые амазонками своими крепостями.

Крепости были очень похожи одна на другую, единственное их отличие — цвет и герб флага развивающегося на крыше.

Повинуясь приказу мадам, Лика сделала знак Махе и Шаре следовать за собой и зашагала в сторону крепости, на розовом флаге которой была изображена готовящаяся к прыжку желтая змея.

Четыре амазонки-привратницы отсалютовали алебардами Лике, она лишь небрежно кивнула в ответ.

Пройдя ворота, они оказались на первом, самом большом этаже крепости. И Лика повела их по широкому длинному коридору. Дневной свет в этот коридор не проникал, освещался он горящими под потолком факелами. По обе стороны коридора вместо дверей тянулись зловещего вида толстые стальные решетки. За решетками в скудном свете факелов ничего разглядеть было невозможно.

— А что там за решетками? — робко полюбопытствовала Маха.

— За теми что побольше — стойла драконов; за теми что меньше… хм… стойла рабов, — ухмыльнулась довольная своей остротой Лика.

Переход со свежего горного воздуха на затхлое зловоние крепости был соль невыносим, что Маха не удержалась от восклицания:

— О Создатель, как же здесь воняет!

— Это еще что, — небрежно отмахнулась Лика. — Сегодня-утром десять из пятнадцати наших драконов покинули крепость. За день уже немного проветрилось. Но часа через два они вернутся, рабы их до сыта накормят и вот тогда-то ты по-настоящему прочувствуешь, что такое воняет!

— Даже думать боюсь о вечере, — скривилась Маха, — у меня уже сейчас глаза от зловония слезятся.

— А ну не стонать! — одернула ее Лика. — Амазонка, а ведешь себя как жалкий раб-мужлан. Ничего, привыкнешь, принюхаешься, от запаха еще никто не умирал. Вон, бери пример со своей подруги, тоже первый раз в крепости, а посмотри как держится — дышит спокойно и не гримасничает. А ведь она ранена и потеряла много крови… Кстати, рана тебя не беспокоит? — Лика уже обращалась к Шаре. — У нас в крепости очень хорошая знахарка и, если хочешь, я тебя сейчас к ней отведу.

— Да все в порядке… — попыталась заверить амазонку Шара, но ее решительно перебила подруга:

— Шара, не глупи, тебе обязательно нужно показать рану знахарке. И как можно быстрее. Возможно, часть яда паука из укушенной руки попала тебе в кровь, кто знает к каким последствиям это может привести в дальнейшем!

— Она права, с паучьим ядом не шутят, — кивнула Лика. — Прибавим шагу.

Они зашагали быстрее и вскоре вышли к небольшой винтовой лестнице, по которой поднялись на второй этаж.

Второй этаж был ощутимо меньше первого и в длину, и в ширину, и в высоту. Соответственно и коридор здесь был гораздо уже и короче. Освещался он тоже факелами, но решеток здесь уже не было. По обе стороны коридора тянулись обычные дубовые двери. Лика подвела подопечных к одной из них и пояснила:

— Это комната нашей знахарки. Запоминайте… Сейчас я вас представлю и в дальнейшем, по мере надобности, будете самостоятельно приходить к ней за помощью.

Она без стука широко распахнула дверь и переступила через порог.

Маха и Шара последовали за амазонкой и оказались в небольшой комнате. Из-за двух огромных окон в наружной стене здесь было гораздо светлее, чем в коридоре. Внутреннее убранство комнаты лучше всяких слов указывало на неприхотливость ее обитательницы: голые стены, три обшарпанные деревянные кровати, покрытые облезлыми шкурами, в углу очень старый, весь растрескавшийся и почерневший от времени стол, густо заставленный глиняными горшочками и бутылочками всевозможного размера, — и больше ничего.

На одной из кроватей мирно похрапывала пухлощекая бабулька лет шестидесяти в длинном грязно-сером амазонском платье.

— Эй, Майва, — Лика бесцеремонно толкнула бабку за плечо, — просыпайся.

— Что… где… — залепетала разбуженная.