Божьим промыслом. Стремена и шпоры - Борис Вячеславович Конофальский

— Вот и прекрасно, — произнёс Волков и подозвал к себе торчащего в офицерской комнате без дела фон Флюгена. — Фон Флюген. Найдите Хенрика, скажите, что мы уезжаем.

— Куда? — удивился юный оруженосец.

— В Вильбург, — отвечал генерал.

— Когда? — ещё больше удивлялся фон Флюген.

— Сегодня! — начал уже злиться барон. — Хватит вопросов, болван вы этакий, найдите Хенрика, найдите Гюнтера, сообщите им о моём отъезде, а сами езжайте за каретой; также найдите мне хранителя имущества. Шевелитесь наконец, у нас много дел, которые нужно сделать до отъезда.

* * *

Он хотел побыстрее вырваться из Фёренбурга, так хотел, как лесная птица желает покинуть клетку. Ночи лишней не хотел провести в городе, словно ему тут было душно. Посему просидел несколько часов за столом, отдавая последние распоряжения и наставления. Не останавливая дел ни на завтрак, ни на обед. Ел и говорил с Дорфусом, показывал карту города Фильшнеру. Обрисовывал ему расклады. Потом знакомил его с офицерами. После, уже за обедом, знакомил прибывшего генерала с хранителем имущества Его Высочества. Отрекомендовал того, как человека, всё в городе знающего, не забыв переговорить с тем и о своих делах. Также не оставил он без внимания и выздоравливающего отца Доменика, получил от него в дорогу благословение.

В общем, к трём часам пополудни он с делами покончил, переоделся в дорожную одежду и, попрощавшись с офицерами и солдатами, сел в карету, сказав на прощание Брюнхвальду, что подошёл лично закрыть ступеньку кареты:

— Карл, будьте мудры. Помогайте генералу, он неплохой человек.

— Не извольте волноваться, господин генерал, — заверил барона его товарищ. — Я буду ему помогать.

И Волков, к большому своему удовольствию, покинул столь ненавистный ему город. С ним были все его оруженосцы и Максимилиан, а также десять человек охраны с сержантом Грифхоппером. Охрана была нужна, так как вёз он с собой немало денег.

А уже к сумеркам доехал до живописной деревеньки под названием Бёмерих. Там был тихий постоялый двор, хозяин его был расторопен, а хозяйка чистоплотна. Там барон и заночевал. И хоть кровать его была не самой удобной, а перины — не самыми пухлыми, спал он отлично и проспал долго, а проснувшись от нестерпимого солнца, что заливало покои через небольшое окно, понял, что проголодался. Пока приводил себя в порядок, к нему попросился хозяин трактира, и генерал принял его.

— Не изволите ли вальдшнепов на завтрак? — спросил трактирщик. — Наш паренёк добыл парочку. Они, конечно, не так жирны, как осенью, но ведь всё равно вкусны.

— Да, я изволю вальдшнепов, — согласился генерал и, подойдя к окну, выглянул на улицу. — А это что у вас там — пруд?

— Пруд, господин.

— А на улице тепло ли?

— Очень тепло, господин, весна. День будет очень хорош, кажется.

— А накрой-ка мне стол у пруда, — вдруг попросил Волков, всё ещё глядя в окно. — Сможешь?

— Конечно, господин. Сейчас всё сделаю.

Не прошло и получаса, как стол со скатертью был поставлен возле пруда, и генерал сидел в берете и шубе, парился на жарком весеннем солнце и ел отлично прожаренных вальдшнепов. Пиво было средненькое, и хлеб недостаточно для него хорош, но всё это не портило ему удовольствия. Потому что это было первое утро, когда он чувствовал себя неплохо. Кажется, это было волшебством, но как только он выехал из сырого и промозглого города, недуг его стал проходить. Что может быть приятнее выздоровления?

Ехал он не спеша, любовался наступающей весной и только на пятый день пути добрался до Вильбурга.

Глава 53

Как разительно отличается прилизанный и чопорный Вильбург от замусоленного и засаленного Фёренбурга! Генерал никогда не любил этот высокомерный город, но, как говорится, всё познаётся в сравнении. И теперь, проезжая по городу в карете, он то и дело находил в Вильбурге что-то приятное. И улицы, не забитые караванами телег, которые нужно пропускать, и чистоту улиц, и опрятность горожан. Всё это бросалось в глаза. Сразу было видно, в каком городе есть твёрдая рука сеньора, а в каком правят купцы и гильдии.

А в столице большие дела творятся. Ассамблея. Герцог, оказывается, просил собраться всех самых видных своих вассалов. Шестнадцать графов или их представителей собрались в городе. Помимо них, в город съехались ещё десятки важных земельных сеньоров и первых лиц городов, что также имели вассальную зависимость от курфюрста. Все эти люди приехали с семьями, выездами и слугами. В общем, ни в одной гостинице ни одного приличного места не осталось.

Пришлось остановиться в «Слепом музыканте», убогом трактире, что рядом с южными воротами. Даже среди придорожных трактиров, в которых барон останавливался, это заведение было бы худшим. Но в других местах перед ним лишь кланялись да извинялись: нету мест, простите, господин. А искать квартиру или дом — так на то время было нужно. В общем, после тряски ему захотелось покоя, ведь он ещё не до конца выздоровел. Посему согласился, хоть на одну ночь, но остановиться в этой мерзкой харчевне с комнатами.

Барон сразу поморщился, едва вошёл в заведение, настолько был отвратителен запах местной кухни. Вонь прогорклого, да ещё горелого масло, казалось, пропитало все стены и всю мебель вокруг.

— Фу, что за дрянь…, — морщился фон Флюген; ещё коня не расседлал, а уже зашёл следом за генералом и теперь осматривался, — мы, что, здесь остановимся? И на сколько дней?

Этим нытьём он только усугубил раздражение Волкова, и чтобы избежать искушения надавать мальчишке оплеух, генерал сказал ему резко:

— Фон Флюген! Бумагу мне и чернила.

— Можно я хотя бы сначала коня расседлаю? — заканючил оруженосец.

Но генерал был неумолим:

— Нет! Бумагу и чернила мне, и коня не рассёдлывайте, после поедете искать барона Виттернауфа.

Снова лезть в седло после долгого пути мальчишке, конечно, не хотелось, и он всё ещё канючил:

— И где мне его искать?

— Понятия не имею! — холодно ответил генерал. — Начнёте с замка Его Высочества.

Оруженосец был недоволен, хмурился и что-то шептал — видно, проклятия в адрес своего патрона, — но сходил и принёс писчие принадлежности, а потом со скорбной миной дождался, пока генерал напишет письмо министру. Забрал письмо и уехал искать фон Виттернауфа.

А барон позвал Максимилиана и, когда тот явился, произнёс:

— Друг мой, в этой харчевне питаться опасно