Сорок истин - Ана Ховская

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Сегодня Ирина в ярости попыталась повлиять на Барховского через дочь, чтобы он вытащил ее мужа из ямы, — она прекрасно знала, какие у Кирилла связи. А Белла наотрез отказалась общаться с ней вообще, заявив: «Не было у меня матери, а такой и подавно не надо!» Истерика, слезы Ирины закончились клятвенным обещанием испортить его репутацию и отомстить дочери. Мать и Беллу пришлось разнимать силой.

Кирилл до сих пор был в недоумении, как мог влюбиться в эту женщину почти девятнадцать лет назад, ведь она особо не изменилась.

Вернувшись в гостиную, Кирилл сел в кресло и откинул голову на низкую спинку. Закрыв глаза, он с забытым упоением вдыхал воздух с восточным ароматом, который был только здесь, в доме недотроги, и представлял, чем закончится этот вечер. «Только бы сил хватило не заснуть», — усмехнулся он.

Ульяна доставала тарелки, выкладывала васаби и имбирь в красивую чашу и периодически оглядывалась на Барховского. «Похоже, он действительно устал или кто-то хорошо его вымотал. Как мужчины выдерживают эту вечную борьбу и конкуренцию?»— недоумевала она и тут же удивлялась себе, что совсем не злится на него и не хочет прогонять.

Бесшумно накрыв столик между диваном и креслом, Ульяна некоторое время стояла рядом с мужчиной и смотрела, как плавно вздымается его грудь, на запрокинутую голову, как медленно пульсирует венка на шее. И ей безумно захотелось прижаться к ней губами или обнять его и просто посидеть в объятиях. Сейчас он не был таким, каким она знала его всегда: дерзким, напирающим. Это был просто уставший мужчина, который спал в ее кресле.

«Может, его не стоит будить? Пусть поспит…»

Ульяна бесшумно села на край дивана и молча продолжала разглядывать Барховского. Она хотела бы, чтобы он бывал у нее. И не важно, если у него кто-то есть. Дома их не увидит ни Рината, ни Белла. С ним было, может, и не спокойно, но то, как он иногда смотрел на нее, отзывалось сладкой тоской внутри.

Она вспомнила, что назначила встречу Геннадию, совершенно чужому человеку, и сейчас поняла, что никуда не пойдет. Извинится и оставит эту дурацкую затею.

Ульяна пересела на пол и потянулась за палочками, но задела тарелку. Та поползла по стеклянной столешнице и звякнула о другую. Ульяна закусила губу.

Кирилл поднял голову и шутливо возмутился:

— Не пригласишь к ужину?

— Младенцев нельзя будить, иначе хлопот не оберешься, — с улыбкой ответила она.

Но Кирилл по-доброму усмехнулся и кивнул:

— Да, с Беллой все так и было.

— И сейчас? — подтягивая колени к груди, поинтересовалась Ульяна.

— Нет, — лукаво сузил глаза он и придвинулся к краю кресла. — Сейчас все больше хлопот доставляют взрослые женщины.

Ульяна незлобиво поморщила носом и подала ему палочки. А Барховский лишь усмехнулся уголком рта и начал их распечатывать.

— Вы выглядите уставшим, — мягко заметила она, заботливо наливая ему и себе соевый соус. — У вас все хорошо?

Барховский затих, медленно положил на свою тарелку порцию суши и размешал васаби в чаше с соусом. Все это время он будто прилагал усилия, чтобы сделать все аккуратно, ничего не уронить, и на его лице появилась глубокая задумчивость.

Ульяна решила, что не стоит переходить границы, если тебе не распахнули ворота и не дали пропуск. Но и тогда нужно быть осторожной на чужой территории: на пути могут быть закопаны мины, о которых и сам хозяин не догадывался.

— Приятного вам аппетита, — тихо пожелала она.

— Хватит выкать, Ульяна, — терпеливо вздохнул Кирилл, снова вернувшись мыслями в эту комнату.

— Мы не близкие знакомые и не друзья, — спокойно расставила точки она.

— Мои губы были в таких местах твоего тела, что ближе некуда, — с легкой иронией ответил он и положил в рот креветку.

От такого замечания Ульяна взволнованно сглотнула, сердце зачастило от воспоминания его ласки на офисном столе, но стараясь не выдать эмоций, она опустила глаза к тарелке и завозилась с палочками. «Как еще мог ответить мужчина, помешанный на сексе?»

Кирилл удовлетворенно улыбнулся, заметив смущение недотроги, а потом медленно опустился с кресла на пол, оперся спиной на сиденье дивана рядом с женщиной и с блаженным вздохом вытянул ноги.

Ульяна почувствовала слабый аромат парфюма Барховского, смешанный с его собственным запахом, и невольно потерла кончик носа. Снова так захотелось прижаться к нему… Но бог видел: ей не стоило этого делать. Только силы держать свои мысли в узде растворялись в поглощающей ауре демона, сидящего рядом.

— Вы хотели обсудить со мной какие-то проекты. Но я знаю, что Белла еще не начала работать над новым сборником, — завела безопасную тему Ульяна, хоть и догадывалась, что для него это был всего лишь повод, чтобы заполучить ее в свое распоряжение.

— Я бы не сказал, что это проекты, — догадливо улыбнулся Кирилл и решил подыграть. — Ей, скорее, нужна Муза. После вашего общения во время обеда она всю ночь просидела над новой историей. Ты вдохновляешь мою дочь…

— Я с удовольствием встречусь с Беллой. Она знает, что может приехать ко мне… Хотя недавно вы засомневались в нашей дружбе, — все же не удержалась Ульяна, напомнив ему о резко высказанном мнении на этот счет.

— Ты меня разозлила, — недолго думая ответил Кирилл.

— А я думала, вы — кремень, — парировала с улыбкой она.

И от этой улыбки у Кирилла прожгло от горла к низу живота, или таким острым был васаби? Он нахмурился и замолчал. То ли устал, то ли эта женщина начинала слишком сильно влиять на него. Это вызывало недоумение и подспудное беспокойство. Он все чаще застревал на мыслях о ней, а воспоминания того, как целовал ее, как она дрожала в его руках, прижималась к нему, все чаще отвлекали его от работы и сбивали с толку.

Но отбросив сейчас неразрешимые вопросы, Кирилл погладил подбородок и задумчиво произнес:

— Белла не простая девушка, а я заметил, что вы нашли общий язык. Это большая редкость. На выходных мы едем на озеро. Подальше от городской суеты с ней становится сносно… Я хочу, чтобы ты поехала с нами.

— Думаю, что если вы хотите побыть с дочерью, то я там буду лишней, — деликатно отказалась Ульяна, но сердце так и подпрыгнуло. Ей жутко захотелось, чтобы он настоял, сломал все барьеры, которые она выстраивает между ними, разрушил недоверие к нему, а если надо, то и силой увез бы с собой. И она бы подчинилась. Конечно, посопротивлялась бы для вида, но млела бы от его желания к ней, хотя бы от иллюзии этого.