Близость - Элизабет Гейдж

— Стакан воды, — попросила она. — Пожалуйста…

Секретарь принесла ей стакан воды со льдом, и Джил вяло отпила несколько глотков.

— Может, все-таки позвать доктора? — снова предложила секретарь. — Он здесь, в этом здании. Несколько раз мы к нему обращались.

— Нет… нет, только моего водителя. Не беспокойтесь, мне уже хорошо. Я подожду его, если не возражаете, отказалась Джил.

— Чепуха, — вмешалась Барбара. — Мой шофер доставит вас домой. Вероника, проводите ее до самого дома и убедитесь, что все в порядке.

— Хорошо, мисс Консидайн, — почтительно кивнула секретарь.

— Теперь оставьте нас наедине на несколько минут, — велела Барбара. — Позвоните, как только машина будет готова.

Секретарь вышла. Барбара и Джил остались одни. Барбара села в кресло рядом с диваном, на котором лежала Джил, и взяла ее за руку.

— Как вы себя чувствуете? — спросила она.

Джил ничего не ответила, чувствуя омерзение к лживому сочувствию соперницы, палача с улыбающимся лицом.

Барбара вздохнула.

— Простите, если расстроила вас. Иногда правда ранит. Никто не знает этого лучше, чем я.

Она явно намекала на способ, которым Джил отняла у нее Джордана, думала о своем трагическом прошлом и о том, как беззастенчиво использовала Джил полученные знания, чтобы украсть у нее мужа. Тогда Джил могла найти слабые места соперницы и атаковала без милосердия и жалости. Точно так, как сейчас поступала Барбара.

И при этой мысли Джил вспомнила мимолетное впечатление, полученное перед тем, как она потеряла сознание. Тогда Джил показалось, что она проникла в то, что крылось за демонстрацией силы и жестокости. Она словно играла, затаившись и выжидая.

Собравшись с силами, Джил храбро ответила:

— Вы с ума сошли. И говорите такие вещи, потому что он вышвырнул вас. Вы никогда не были ему нужны. Он хотел меня.

Барбара рассмеялась, тихо, зловеще.

— Только женщина может увидеть насквозь женщину. Может, вы и выиграли тогда, но я раскусила вас. С самого начала вы играли роль. Я все про вас знаю. В этом вам равных нет. Обводите мужчин вокруг пальца, притворяясь именно тем, что они хотят в вас видеть. Только на этот раз ваша игра обернулась против вас. Он не вас хотел, а ту женщину, которую вы изображали. Но вы так и не поняли этого, пока не стало слишком поздно. И результатом вашего милого маскарада оказался ребенок, живое человеческое существо. А нынче с вами покончено, неужели не видите? Теперь, когда у Джордана есть дочь, он в вас больше не нуждается.

Взгляд Барбары, устремленный на Джил, сверкал ненавистью и торжеством. Джил с трудом выносила его, изо всех сил пытаясь не отвести глаз и проклиная собственную слабость. Вернись к ней прежние силы, она смогла бы бороться с этой женщиной, как бы ни были малы шансы на победу.

Но Джил сейчас ни на что не была способна. Старого оружия она лишилась, нового ей никто не мог дать.

В дверь постучала секретарша.

— Машина готова, мэм, — объявила она. — Вам помочь?

— Минутку, пожалуйста.

Дверь закрылась. Барбара помогла Джил встать с дивана. Джил казалась истощенной бледной и почти неживой.

Барбара проводила Джил до двери. Та опиралась на нее, как младенец. Добравшись до порога, Джил неожиданно остановилась.

— Что мне теперь делать? — умоляюще спросила она.

— Все очень просто, — улыбнулась Барбара. — Убейте ее.

Джил взглянула на соперницу широко раскрытыми глазами.

— Лесли?

Барбара покачала головой.

— Вы так ничего и не поняли, — заметила она. — Я считала вас умнее.

Джил побледнела, поняв истинный смысл предложения Барбары.

— Мег, — прошептала она.

Вместо ответа Барбара одарила ее долгим недобрым взглядом.

Нью-Йорк. 1 марта 1980 года

Джил лежала в постели.

Было еще только начало вечера, но Мег капризничала, и именно Джордан дал ей бутылочку с детским питанием. Его терпение и доброта были поистине неистощимы. Немногие мужчины были способны на такую бережную заботу.

По правде говоря, Мег вела себя с Джил далеко не так, как с отцом. Она не прижималась к матери, не ворковала, как с Джорданом, а вместо этого спокойно лежала у нее на руках, словно впитывая тепло ее присутствия, но совсем не чувствуя себя уютно в материнских объятиях.

Джил ощущала это и была вне себя от отчаяния, понимая, что ее душевное смятение каким-то образом передастся малышке. Отчуждение еще усугублялось восторженным, почти страстным отношением Джордана к Мег.

Джил никогда не чувствовала подобной связи с Мег. Это только подтверждало ее убеждение, что ребенок, каким-то образом, еще не родившись, уже был оторван от нее, разлучен духовно страстью Джордана к другой женщине, страстью, так неразрывно объединившей Джордана с дочерью.

Каждый день Джил пыталась бороться с безумными мыслями. Но теперь, когда они были высказаны вслух Барбарой, когда их извращенную логику подтвердил посторонний наблюдатель, Джил ничего не оставалось, как сдаться. Это было лицо, которое она видела в зеркале каждый день.

Послушав еще немного, Джил стала готовиться ко сну.

Она задержалась в ванной, чтобы принять еще таблетку транквилизатора, быстро расчесала волосы, наложила на щеки немного румян и легла в постель дожидаться Джордана.

На ней была новая сорочка, купленная на этой неделе в одном из дорогих магазинов, не слишком соблазнительная, но чувственного покроя из материала, сквозь который зазывно просвечивали упругая грудь и стройные бедра. В ней Джил выглядела не столько сиреной, сколько привлекательной молодой женой и матерью, сохранившей свое очарование для любящего мужа, отца ее ребенка.

Джил готовилась к этой ночи со всем пылом души, всеми оставшимися силами. Ей необходимо восстановить с мужем духовную и физическую связь. Если это не удастся, она погибла.

Джил больше не винила никого, кроме себя, за все случившееся. Она завлекла Джордана из честолюбия, из корысти, без любви и поймалась в собственную ловушку, когда узнала о женщине, ставшей для мужа единственной, женщине, которую он так и не смог вырвать из своего сердца, с которой его нельзя было разлучить, как с первой женой, вынужденной уступить шантажу.

Джил начала хотеть и любить мужа, когда узнала, что его душа принадлежит другой. Наказание не заставило себя ждать. Она сама, собственными руками сотворила это. Родилась Мег, и теперь вся любовь Джордана, без остатка, принадлежала ребенку.

Но нечеловеческие муки, которые испытывала теперь Джил, становились все более невыносимыми день ото дня. Душа и сердце ее поистине разрывались. Пока не стало слишком поздно, нужно достучаться до Джордана.