Белая Башня (Хроники Паэтты) - Александр Федоров

– Это так. У нас здесь действительно есть дела. В первую очередь меня интересует, какая ситуация сейчас на улице Чайных Роз.

– Эта улица под нашим контролем, если вы об этом.

– А как дома на этой улице? Не было ли мародёрств, поджогов?

– В первый день я приказал повесить двоих за мародёрство. И ещё троих на следующий день. До остальных, вроде бы, дошло. Так что думаю, что дома там нетронуты. А что – у вас там дом?

– Да, у меня там дом, и, более того, там хранятся весьма ценные вещи, которые мне необходимы.

– Убеждён, что с вашими вещами ничего не случилось. Вы сможете забрать их в любое удобное время.

– Рад это слышать. А теперь мои друзья хотели бы кое-что узнать.

– Скажите, господин Паллаш, в чьих руках сейчас находится площадь Урожаев? – подала голос Мэйлинн.

– Она находится в наших руках, сударыня, – голос Палаша смягчился при обращении к лирре. Видимо, он уже начал подпадать под её очарование.

– Не пострадали ли заведения на этой площади во время погромов?

– Хвала богам – нет. А какое из заведений вас интересует? Возможно, я смогу дать более точные справки.

– Нас особо интересует гостиница «Песнь малиновки».

– А, берлога старого Бабуша! Она в целости и сохранности.

– Ах, вы просто не представляете, какую счастливую весть вы нам сообщили! – вскричала Мэйлинн, прижимая руки к груди. Лица Кола и Бина, до того достаточно хмурые, озарились чистыми и искренними улыбками. – А вы не знаете судьбу самого мэтра Бабуша?

– Как же не знать! Он теперь – староста своего квартала. Отвечает за порядок, безопасность. Старый Бабуш удивил всех, предложив часть своей гостиницы под госпиталь для больных. Мы видимся с ним довольно часто, он приходит сюда время от времени. Может быть, зайдёт и сегодня. Но лучше вы сами сходите, и всё увидите. Сейчас больных в нашей части города стало гораздо меньше, так что его гостиница, вроде бы, свободна от заболевших.

– Надеюсь, сам мэтр Бабуш не пользовался вашими «клювами», – при этой фразе Каладиуса улыбки окружающих враз потухли.

– Я этого не знаю… – понурился Палаш.

– Ну вот и узнаем! – постарался смягчить грозность своих слов Каладиус. – Отправляйтесь-ка, друзья мои, к своему знакомцу, а я, пожалуй, осмотрю тех несчастных, что отравились киноварью. Позже приходите в мой особняк на улице Чайных Роз. Уверен, вам покажут дорогу. Найдёте двухэтажный дом с красной черепичной крышей и кованой калиткой. Если меня ещё не будет, то, надеюсь, там будут мои слуги. Они подготовят вам комнаты и пищу. Кстати, вы уже вполне можете идти без масок на лице – я думаю, что риск заражения минимален.

– В любое время можете приходить ко мне, друзья, – радушно заключил Палаш. – Буду всегда рад видеть вас.

После этого все направились по своим делам: неразлучная троица – навестить Бабуша и детей, Каладиус – спасать жизни, а Палаш – управлять своим маленьким королевством.

Улицы Лоннэя здесь уже почти позабыли ужасы первых дней мора. Они уже оправились от шока, а разбитых окон и сожжённых домов здесь не было и в помине. На улицах даже встречались люди. Их было не так много, как в прошлый приезд, однако они были. Более того, основная их масса занималась вполне повседневными делами. Шла баба с корзиной грязного белья, булочник открывал свою лавку, из которой уже доносился запах испечённого ночью хлеба. Апофеозом всего этого был пожилой мужчина, аккуратно подкрашивающий штакетник вокруг своего дома нежно-салатовой краской. Всё это настолько контрастировало с бедными кварталами города, через которые путешественники проходили этой ночью, что могло показаться настоящим издевательством, если бы не осознание того, что эти люди в прямом смысле слова добились права печь хлеб и красить заборы, вместо того, чтобы громить чужие дома и убивать без причины.

Наша неразлучная троица шла этим, уже совсем по-осеннему прохладным утром, с двоякими чувствами. С одной стороны, они ощущали радость предстоящей встречи, с другой – не давала покоя тревога за судьбу детей, а также слова Каладиуса о ядовитой маске. Однако по мере того, как они приближались к знакомой площади, сердца начинали биться всё сильнее, когда память услужливо вытаскивала из своих запасников те или иные подробности и воспоминания. Вот тут они впервые увиделись с мэтром Бабушем, и какой же порядочной скотиной он тогда показался! Мэйлинн даже слегка улыбнулась этому воспоминанию. Наконец они завернули за угол и оказались на площади Урожая. И первый, кого они увидели, был сам мэтр Бабуш, собственной персоной, который разговаривал с двумя какими-то мастеровыми.

Трактирщик поначалу лениво пробежался взглядом по приближающимся фигурам. Действительно – люди здесь ходят обычно всё одни и те же, поэтому никого интересного Бабуш увидеть, естественно, не ожидал. Вероятно, в первое мгновение добрый хозяин даже не осознал того, что увидели его глаза, поскольку, мельком взглянув на приближающуюся троицу, он вновь перевёл взгляд на собеседников. Но затем, похоже, до него дошло то, что он увидел.

Это было невероятно комичное зрелище – глаза старика внезапно выпучились, рот раскрылся, и он опять взглянул на подходящих ближе друзей. Целая гамма чувств – от полного недоверия до безумной радости – отразилась на его лице. С криками, расталкивая своих собеседников, мэтр Бабуш бросился навстречу Мэйлинн. Захлёбываясь слезами и восторженными воплями, он сграбастал лирру в охапку и так прижал к себе, словно та была его давно утерянным и вдруг обретённым ребёнком. Не сдерживая себя, трактирщик смачно расцеловал Мэйлинн в обе щёки, а затем та же участь постигла и двух её спутников, которые, однако, не слишком-то и сопротивлялись этому.

– Как вы?.. Откуда вы?.. – от радостного волнения мэтр Бабуш, похоже, не был способен закончить ни одно из начатых предложений.

– Да вот, решили навестить вас, старый вы пройдоха! – ухмыляясь во весь рот, ответствовал Кол. – Поглядеть – соскучились ли вы тут по нам?

– Соскучились??? – взревел мэтр Бабуш. – Да не было и часа, чтобы мы о вас не вспоминали!!!

– И мы вспоминали вас, добрый мэтр Бабуш, – утирая слёзы, отвечала Мэйлинн, вновь попавшая в объятия старика.

Мэйлинн, очевидно, боялась задать мучающий её вопрос, так что Колу пришлось прийти на помощь:

– Здоровы ли детишки? – чуть срывающимся голосом спросил он.

– Здоровы, здоровы, золотые вы мои! – отвечал размякшим голосом трактирщик. – Благодарение Арионну, минула нас беда. И Шайла здорова, и Астур.

– Шайла? Астур? – Мэйлинн хохотала от облегчения, но эти имена её удивили.

– А как же! Заговорила наша девочка! Недельки через две после того, как вы уехали!

– Как славно! Наверное, вы были для них ласковым отцом! – лирра не удержалась и чмокнула трактирщика в морщинистую щеку.

– Скажете тоже – отцом… – расплылся в счастливой улыбке старик. – Скорее уж дедушкой. – Но пойдёмте же в дом! Чего мы тут стоим-то?