Убийство в теологическом колледже - Филлис Дороти Джеймс

Почему так сложно поверить в то, что эта старая женщина была когда-то юна, сильна, красива, сексуальна, любила, ее любили, смеялась и лучилась беспечным оптимизмом молодости? Она припомнила, как несколько раз видела мисс Беттертон, когда та гуляла по тропинке над утесами с гордо поднятой головой, на которой покоилась вязаная шапка. Она шла, словно сражалась не с ветром, а с более непокорным противником. Столкнувшись на лестнице, женщина могла слегка кивнуть Эмме в знак приветствия, а могла неожиданно метнуть темный подозрительно-пытливый взгляд. Вот Рафаэль любил ее и охотно проводил с ней время. Но было ли это желание искренним или произрастало из простой любезности? И если это кольцо действительно подарили на помолвку, почему она перестала его носить? Хотя, возможно, как раз последнее и несложно понять. Кольцо олицетворяло то, что осталось в прошлом, и нужно было его убрать с глаз долой, как убрала она мундир своего возлюбленного.

Она не хотела каждое утро при виде символа, который пережил его дарителя и переживет ее, воскрешать воспоминания, не хотела при каждом движении руки демонстрировать собственные страдания и утрату окружающим. Как удобна банальность: мертвые продолжают существовать в памяти живых. Но разве память заменит голос любимого и сильные руки, которые могут защитить? И не об этом ли рассказывает почти вся мировая поэзия – об эфемерности жизни, любви и красоты, о том, что у крылатой колесницы времени в колеса вставлены ножи?

Раздался тихий стук в дверь, и она открылась. Развернувшись, Эмма увидела инспектора Мискин. На мгновение они застыли, разглядывая друг друга, и Эмма не заметила дружелюбия в глазах офицера полиции.

– Отец Джон сказал, что я найду вас здесь, – сказала инспектор. – Коммандер Дэлглиш попросил меня всех проинформировать: он возвращается в Лондон, а я пока задержусь здесь с инспектором Таррантом и сержантом Роббинсом. Теперь, когда на гостевые номера установили дверные замки, важно, чтобы вы запирались на ночь. После повечерия я останусь в колледже и провожу вас до номера.

Получается, коммандер Дэлглиш уехал, не попрощавшись. А зачем ему прощаться? Его заботили более важные вещи, чем этикет. Наверняка он официально попрощался с отцом Себастьяном. Что еще нужно?

Инспектор Мискин говорила исключительно вежливо, и Эмма поняла, что обиделась несправедливо.

– Не нужно меня конвоировать, – сказала она. – Выходит, вы считаете, мы все в опасности?

– Мы этого не утверждаем, – после паузы сказала инспектор Мискин. – Просто где-то рядом все еще скрывается убийца, и пока мы его не арестуем, меры предосторожности не помешают.

– А вы рассчитываете кого-то арестовать?

– Надеемся, – после еще одной паузы сказала инспектор Мискин. – В конце концов, разве мы здесь не для того, чтобы кого-то арестовать? Извините, в данный момент я не могу сказать вам больше. Увидимся позже.

Кейт вышла, закрыв за собой дверь. Эмма стояла у кровати, смотрела на сложенные фуражку и мундир – кольцо с пальца она еще не сняла – и тут почувствовала, как на глазах выступили слезы. Она не поняла, кого оплакивала: мисс Беттертон, ее погибшего возлюбленного или немножко саму себя. Потом положила кольцо обратно в конверт и принялась за дело.

15

На следующее утро еще затемно Дэлглиш отправился в ламбетскую лабораторию. Всю ночь напролет шел дождь, и хотя он уже прекратился, красный, желтый и зеленый сигналы светофора, сменяясь, отбрасывали дрожащие разноцветные блики на залитую водой дорогу, а воздух пропитался речной свежестью – запахом, рожденным высоким приливом. Лондон, похоже, засыпает лишь на пару часов – с двух до четырех, – да и этот сон у него очень поверхностный. Зато теперь столица медленно пробуждалась, и, наводняя город, появлялись небольшие группки направлявшихся по делам рабочих.

Обычно материалы с места преступления из Суффолка отсылали в лабораторию судмедэкспертизы в Хантингдоне, но на этот раз она была перегружена. А в Ламбете могли сделать все вне очереди, что и требовалось Дэлглишу. В лаборатории его хорошо знали и тепло приветствовали. Коммандера ожидала доктор Анна Прескотт, старший криминалист. Она уже давала показания в суде по нескольким его делам, и Дэлглиш понимал, насколько их успех зависел от ее репутации как ученого, от убежденности, с которой она представляла свои находки в суде, от стройности изложения и от ее спокойной уверенности в ходе перекрестного допроса. Но как и все судмедэксперты, Анна не была сотрудником полиции. И если Грегори отдадут под суд, она станет свидетельствовать там в качестве независимого эксперта, верного лишь фактам.

Плащ высушили в лабораторном сушильном шкафу и разложили на одном из широченных столов под ярким светом четырех ламп. Чтобы избежать перекрестного загрязнения, тренировочный костюм Грегори убрали в другую часть лаборатории. Все волокна с тренировочного костюма извлекут с поверхности плаща с помощью липкой ленты, а затем изучат с помощью сравнительного микроскопического исследования. Если в ходе предварительного анализа обнаружат совпадение, тогда проведут ряд дальнейших сравнительных тестов, в том числе и инструментальный анализ химического состава самого волокна. Но все эти процедуры, которые займут значительное время, были в будущем. Кровь на анализ уже взяли, хотя Дэлглиш ждал отчета без особого волнения, не сомневаясь, что она принадлежит архидьякону Крэмптону. Теперь коммандер и доктор Прескотт искали волосы. Бок о бок, облачившись в маски и халаты, они склонились над плащом. И Дэлглиш подумал, что острый глаз – в высшей степени эффективный инструмент исследования. За пару секунд они нашли что искали. Два седых волоска запутались за медную цепочку у воротника плаща. Доктор Прескотт нежно и осторожно их размотала и положила в небольшой стеклянный лоток. Не теряя ни минуты, она изучила волоски под микроскопом с малым увеличением и с удовольствием констатировала:

– У обоих есть корни. А значит, появился неплохой шанс получить ДНК-профиль.

16

В семь тридцать утра два дня спустя из лаборатории позвонили в квартиру Дэлглиша с видом на Темзу. Корни волосков дали результат – ДНК принадлежала Грегори. Новость не стала для коммандера неожиданностью, но, услышав ее, он все же почувствовал легкое облегчение. Сравнительное микроскопическое исследование волокон с плаща и с тренировочного костюма выявило совпадение, но результаты заключительных тестов еще не пришли. Положив трубку, Дэлглиш задумался. Выждать или действовать не медля? Оттягивать арест он не хотел. Анализ ДНК подтвердил, что Грегори надевал плащ Рональда, а совпадение волокон могло лишь подкрепить это основное неопровержимое заключение экспертов. Можно было, конечно, позвонить в Святой Ансельм Кейт или Пирсу: оба были профессионалами и могли произвести арест. Но он чувствовал, что необходимо присутствовать там самому, и даже понимал зачем. И сам арест Грегори, и предписанные законом слова, которые коммандеру предстояло произнести, в какой-то мере смягчат боль от неудачи в последнем деле. Тогда он точно знал, кто убийца, выслушал признание, которое затем поспешно отозвали, но не добыл достаточно улик, чтобы оправдать арест. Не приехать в колледж сейчас – значит оставить что-то недоделанным, хотя Дэлглиш не до конца понимал, что именно.