Королева Тирлинга - Эрика Йохансен

– Карлин всегда говорила, что тем, кто живет под гнетом тирании, достаточно хорошего пинка, чтобы они пробудились и поднялись на борьбу.

Стражник надолго замолчал.

– В чем дело?

– Госпожа, ваши приемные родители мертвы.

Келси почувствовала, что ее как будто ударили под дых. Она повернулась к Лазарю, открыв рот, но не в силах выдавить из себя ни звука.

– Дайер нашел их в коттедже, когда приехал туда за книгами. Они были мертвы уже несколько недель.

– Что произошло?

– Они сидели в гостиной, перед ними стояли кружки с чаем и флакон с цианидом. Дайер тот еще сыщик, но тут все яснее ясного. Они подождали, пока вы уедете, налили себе чаю и отравили его. К тому времени, как кейдены добрались до коттеджа, ваши опекуны уже были мертвы.

Келси устремила взгляд за реку, чувствуя, как по щекам бегут горячие слезы. Ей следовало бы догадаться. Она вспомнила, как Барти и Карлин вели себя в те несколько недель перед ее отъездом, как небрежно и неторопливо собирали вещи, как ужасно побледнели их лица в то утро, когда они прощались перед коттеджем. Все разговоры о Петалуме были лишь представлением, разыгранным специально для нее. Они и не собирались никуда уезжать.

– Ты знал обо всем, когда приехал за мной?

– Нет.

– Но почему же они мне ничего не сказали?

– По той же причине, что и я: чтобы уберечь вас от страданий. Поверьте мне, они поступили достойно. Куда бы Леди Глинн и Барти ни отправились, как бы хорошо ни спрятались, они всегда представляли опасность для вас. У них была информация, которую больше неоткуда получить: о ваших предпочтениях, вашем характере, слабостях, о том, кто вы на самом деле.

– И кому это нужно?

– Госпожа, именно эта информация наиболее ценна для врагов. Я сам всегда стараюсь раздобыть такие сведения, чтобы завербовать шпионов и посеять хаос. Иметь рычаги давления – важнее всего. А если бы ваших опекунов схватили, потребовали бы у вас за них выкуп, угрожали бы убить их? Что бы вы готовы были отдать?

У Келси не было ответа. Она не могла смириться с тем, что больше никогда не увидит Барти. Она подумала о своем кресле, об уголке Келси, стоящем прямо в солнечных лучах, льющихся в окно коттеджа. Слезы потекли с удвоенной силой, обжигая веки, словно кислота.

– Леди Глинн изучала историю Старого мира, а Барти служил в Страже Королевы. Они знали, на что шли, когда я привез вас к ним восемнадцать лет назад.

– Ты же сказал, что ничего не знал!

– Я – нет, госпожа, но они знали. Слушайте внимательно, я не буду повторять эту историю дважды. – Булава на мгновение задумался и затем продолжил: – Восемнадцать лет назад я подъехал к тому коттеджу в лесу Реддик, а вы были примотаны к моей груди. Шел сильный дождь: мы были в пути три дня, и все это время лило как из ведра. Мы раздобыли для вас непромокаемую перевязь, но все равно к концу пути вы промокли до нитки.

Несмотря на свое горе, Келси слушала как зачарованная:

– Я плакала?

– Не проронили ни слезинки, госпожа. Вы просто влюбились в эту перевязь. Ожог на вашей руке еще не зажил, но за всю дорогу вы ни разу не заплакали. Только однажды мне пришлось вас успокаивать, потому что вы начали смеяться. Когда мы добрались до коттеджа, дверь открыла Леди Глинн. Вы немного раскапризничались, когда я разматывал перевязь. Я всегда думал, что вы уже тогда каким-то образом сообразили, что поездка окончена. Но когда я передал вас Леди Глинн, вы мгновенно успокоились и заснули у нее на руках.

– Карлин взяла меня на руки? – Это казалось столь неправдоподобным, что Келси задумалась, не сочинил ли Булава всю эту историю.

– Именно так, госпожа. Барти предложил мне поужинать, к явному неудовольствию своей супруги, но дорога была дальней даже для меня, так что я согласился, и мы сели за стол. К концу трапезы я понял, что Барти уже полюбил вас всем сердцем, это читалось по его лицу.

Келси закрыла глаза, чувствуя, как слезы продолжают течь из-под закрытых век.

– Когда мы покончили с ужином, Барти предложил мне остаться у них на ночь, но я хотел уехать, пока не перестал дождь, который бы скрыл мои следы. Собрав свою седельную сумку, я зашел в дом, чтобы попрощаться с ними, и увидел вас троих в передней. Думаю, они и забыли, что я еще там. Они не видели ничего, кроме вас.

В животе у Келси что-то медленно и болезненно сжалось.

– Барти попросил: «Дай мне ее подержать». Тогда Леди Глинн передала вас ему, а затем сказала: «С этого момента это всегда будешь делать ты… Все нежности должны исходить от тебя». – «Почему?» – «Детям нужна любовь, Барти, но им нужна и строгость. Я уже вижу, что в этом от тебя помощи не дождешься. Ты начнешь потакать ей во всем, и она превратится в копию своей матери. Она должна ненавидеть одного из нас, хотя бы отчасти, чтобы потом с легкой душой уйти отсюда не оглядываясь. Чего она не знает, о том не будет жалеть».

Келси закрыла глаза.

– Они знали, госпожа. Они знали с самого начала. Они принесли себя в жертву, и вы должны не только оплакивать их, но и чтить их за это.

Келси зарыдала, радуясь, что Булава не пытается утешить ее или уйти. Он просто сидел рядом с ней, обхватив руками колени и не сводя взгляда с Кадделла, пока ее рыдания не перешли в редкие всхлипы и затем в медленные вздохи, со свистом вырывавшиеся из горла.

– Вам лучше вернуться в постель, госпожа. Мы завтра рано выезжаем.

– Я не смогу уснуть.

– Попытайтесь, и я не стану сильно ругать Пэна за то, что он позволил вам улизнуть.

Келси хотела было сказать, что ей все равно, но передумала. На обратном пути в Цитадель вся ее злость на Пэна испарилась. Она поняла, что это была лишь глупая детская обида, лишенная смысла… Такая, что всегда разочаровывала Карлин больше всего.

Оперевшись рукой на плечо Булавы, девушка поднялась на ноги и утерла лицо. Но, пройдя несколько шагов, она обернулась.

– А что ты потерял, Лазарь?

– Госпожа?

– Ты сказал Мерну, что все вы что-то потеряли. Что же потерял ты?

– Все.

Келси содрогнулась от горечи в его голосе.

– Но ведь ты приобрел что-то теперь?

– Да, госпожа, и я ценю это. Идите спать.

Два дня спустя случилось нечто странное.