Кибер-вождь - Людмила Белаш

— Как, по-твоему, — получается?

— Не все, но уже лучше. Попробуем следующий уровень сложности?

— Нет, повторим этот. Начинай.

— Скажи «ве-ло-си-пед»… Скажи «ак-ро-бат»… Скажи «ви-не-грет»… Кавалер, а что такое — винегрет?

— Людская еда, разновидность салата. Сырые, вареные и маринованные овощи, мясо или рыба, нарубленные и перемешанные с жидким маслом, уксусом или яичным соусом… Ты что, и этого не помнишь? Твой словарь изрядно продырявило…

— Да, я многое не могу вспомнить. Это неприятно. Как будто… — Дымка замолкла, формулируя понятие, — я забыла, какие у меня были эмоции к знакомым лицам. Я помню умерших, но ничего к ним не чувствую. А какие-то неизвестные спрашивают, узнаю ли я их, и зовут меня по имени. Иногда кажется, что во мне — чужая память. Кавалер, а может, я заражена тяжелым вирусом? Или перенесла черную мозговую атаку?.. Не сообщить ли об этом людям?

— Наверное, у всех, кто умер и родился вновь, с мозгом не в порядке, — уклончиво ответил Кавалер. — С людьми это тоже случается после наркоза и реанимации. Вот Ветеран рассказывал…

— Это такой большой, с пластилиновой кожей?

— С пластикожей, говори правильно. Да, он. Он служил в армии; там кого-то оживили после травмы головы, и он заговорил на другом языке, оказалось — на древнем. И вспоминал то, чего с ним не было. Его демобилизовали, и он ушел в институт психонетики, стал медиумом. Ты не расстраивайся; может, то, что с тобой случилось, — к лучшему. Может, не зря в тебе уцелела память о боге.

— Да! — Дымка оживилась. — Это перст! Я могу говорить о священном. Я бы могла поговорить и с людьми, но они здесь так заняты…

— Все же — продолжим. Читай дальше.

— Скажи «ав-то-мат»… Скажи «ко-ми-тет»… Кто-то идет сюда.

— Это свои, не бойся.

— Скажи «де-пу-тат»…

— Встать!! Смирно!! — оглушительно рявкнул Рекорд, бодрым шагом вторгаясь в холл; Дымка машинально вскочила и вытянулась, а Кавалер сокрушенно покачал головой:

— Все-таки Молния права: ты солдафон.

— Тебе от нее большой привет. Она очень недовольна, что ты цацкаешься с этой дурехой. Да и мне это не нравится. Смотри, подселят тебя к Стандарту.

— После монтажного стола это пустяк. А что касается коннекта — ты же первый приказал, чтоб без включения всей защиты к баншерам не прикасались. Вы все загружены — с кем прикажешь ставить дикцию?..

— Не уверен я в ней, Кавалер. Видишь, как на меня глядит? Она все помнит — и молчит, чтобы никто не догадался. На, посмотри, что и как она мне сказала на захвате.

Получив картинку на радар, Кавалер стал сумрачен, но все же сверился с внешностью Дымки.

«ГАД, ТЫ ЗА ЭТО ОТВЕТИШЬ. ЗА МЕНЯ ОТОМСТЯТ, ВОТ УВИДИШЬ».

Ничего общего. Просто она боится Рекорда. Возможно, некая остаточная память, восстановленная через эмотивный блок. Чувственное, внерациональное осознание того, что этот киборг — смертельно опасен. И здесь она не ошибалась.

— Если бы Кибер-шеф не потакал этой шпане…

— Но Чайке ты доверяешь? А она тоже в изоляторе сидела…

— Чайка — другое дело. Она признает Кибер-шефа по понятию «хозяин» — как мы. А эта что? Селена ей чего-то накомандовала — и пропала; сейчас сидит у Нанджу — и друзья ходят ее утешать. А твоей босячке кто хочет, тот и приказывает на раз, никто за ней не следит. Она — как вражеский агент в тылу. Надо, надо о ней доложить по инстанции!..

— Уймись. Кибер-шеф с ней уже толковал.

— С ней?! О чем?!

— О религии.

Пока Рекорд осмыслял информацию и размещал ее в голове, Дымка решилась подать голос:

— Рекорд, у меня есть прекрасная новость для вас…

— Что-о?!

— Бог любит вас; у него есть великолепный план для вашей жизни — это план спасения, дарующий надежду…

— Замолкни!

— Зачем же сразу так?.. Она тебя не программирует. Разве тебе не встречалось нечто подобное в Сетях? — иронию Кавалера смог бы уловить лишь другой киборг, столько же проработавший в тесном контакте с людьми. Рекорд помотал головой:

— Нет. О чем она говорит? Ты сам-то понимаешь?..

— Церковные установки на изучение Писания. Еще она воспроизводит гимны и псалмы.

— Маскируется. Это — притворство.

— И тем не менее Кибер-шеф ее оставил на свободе. И Этикет ее видел — ничего не сказал.

Мнение авторитетов что-то для Рекорда значило; он угомонился.

— Все равно — не тем ты занимаешься. Надо моторику развивать и в зале бегать. Устал я думать. Идем со мной, постреляем! Тебе пора — ходишь нормально, а что лицо кривое — выправится. И не из таких поломок вылезали! Давай, пошли! Ковыляй потихонечку! Ты не видел новых квартирантов, Детей Сумерек? Заодно и полюбуешься. Тебе понравится. Эта дурында и те обалдуи — из одной обоймы. Представь, теперь они — наши стажеры или что-то около того!..

— Я пойду, если ты перестанешь к ней прикладывать свои свежайшие словарные познания из лексикона молодежи. Не мне тебя учить, что обращение к подчиненному киборгу должно быть нормативным и единообразным во всех случаях.

— И как прикажешь обращаться к ней?

— Дымка, только Дымка.

— Дымка, шагом марш в подвал! Раз-два, раз-два! Ноги прямые, руки не висят!..

— Рекорд, разрешите спросить? — Дымка была напряжена и испугана.

— Ну?!

— А по лестнице я тоже должна идти, не сгибая ног?

Кавалер не выдержал и захохотал. Выглядело это несуразно, некрасиво, как издевка над самим понятием о смехе — полуразинутый рот его задергался и искривился, правый глаз закосил мелкими рывками, но перед Кавалером не было зеркала, и он смеялся непритворно, освобождаясь от скопившегося внутри груза эмоций — правда, поспешно прикрыв низ лица ладонью. Рекорд отвел глаза, сказав сквозь зубы:

— Иди как умеешь.

— А я не знал, что ты можешь инструктировать по строевому шагу!

— Вот, научился. Был случай, что меня поставили дрилл-сержантом, муштровать взвод новобранцев. Стал я их гонять. Конечно, нагружал по возможностям. И даже давал отдохнуть через некоторые промежутки времени, судя по степени усталости. Потом они узнали, кто ими командовал… один, выискался правозащитник, рапорт подал — вроде ни в каком уставе не записано, чтобы киборг руководил людьми. «А если, — говорит ему старлей, — противник поразил все рации ударом EMS и связь один кибер радаром поддерживает — ты что, приказ старшего по званию через него не примешь?!» И десять штрафных дней ему, а кроме земляных работ — окопы на учебном поле рыть — назначили учить уставы наизусть. Он копает, будто свою могилу, я над ним устав читаю, а он по фразе повторяет, как присягу. И ничего, стал хорошим пехотинцем! Потому что текст надежнее запоминается, когда твой эмотивный блок…