Без царя в голове - Сергей Шангин

Наобещал с три короба, чтобы глаза отвести. Как ситуация более-менее устаканится, так и получим мы по девять грамм в затылок или стилет в сердце. Кстати, минибластер как раз на два выстрела, к тому же следов никаких — шел человек и умер, всякое в жизни случается.

— Ладно, отдыхаем, — распорядился Меньшиков. — Полковник, ваше дежурство первое. Иван ты на связи. А я пока о делах наших скорбных умом раскину.

Все опустились на пол, присели, вжавшись в стенку, оружие на коленях, ушки на макушке. За тонкой перегородкой неумолкающий топот — толпы царедворцев и челяди спешат по важным делам.

— Что-тоу тебя, Иван, голос кислый, не нравится чего, или живот болит? — тихонько спросил Меньшиков.

— Не нравится, — не стал отрицать Иван.

Лучше сейчас все закончить, чем шагать, ощущая прищуренный взгляд за спиной.

— Ты давай без намеков, чего не нравится? — в голосе Меньшикова появилась жесткость.

— Вам по-русски или политкорректно? — с издевкой в голосе спросил Иван, вспомнив боярина по политике.

— Мне по-русски, политкорректность на дух не переношу, баловство это, руби, как есть, я правды не боюсь.

— Легко у вас получается. Убрали человека, как фигуру с шахматной доски, чик и нету человека. А ведь это же царь!

— Кто тебе сказал, что легко? Человека убить, глядя в глаза, всегда сложно. Проще приказать кому-нибудь, так легче.

— Что же не приказали?

— А на ком кровь-то будет, Ваня? Я не привык своих людей подставлять. Без надобности, — добавил он после небольшой заминки.

— Они же связанные были, спрятали бы их куда-нибудь до времени, убивать-то зачем? Греха вы не боитесь, Ваша св…, черт никак не могу привыкнуть, Ваше Величество.

— Привыкнешь. А ты мне в морду дай, глядишь полегчает. Только учти, я сдачи дам, мало не покажется.

Граф говорил дерзко напористо, словно боксер вытанцовывал перед противником в ожидании атаки. Только Ивану в возможности графа не верилось, вялый он был у царя в кабинете, квелый.

— Ага, видал я вашу сдачу.

— Ваня, тогда я дурака валял, любопытно мне было, насколько далеко царь зайдет, вот и пер по краешку, провоцируя его, на грубость нарывался.

— Ага, вам бластером в морду тычут, а вы такой храбрый в игры играете? — не поверил Иван.

— Так я же знал, что у царя кишка тонка в живого человека выстрелить, слабый он, нервный очень, — ухмыльнулся Меньшиков.

— Царь бы не выстрелил, а я так запросто, вы для меня супротив царя никто! — завелся Иван.

— Так значит ты там был, — поймал граф Ивана на оговорке.

— Где? — включил дурака, осознавший промашку Иван.

— Тебе в рифму ответить или сам догадаешься?

— Все одно не верю, что все подстроено было. — Иван решил на вопрос графа не отвечать, пусть будет навроде игры, словно бы все что-то знают, но никто прямо ничего не говорит. — Михалыч ваш человек, а глушилку принес и палача пригласил. Или палач был в сговоре?

— Палач? Не-е-е-т, палач был натуральный. Вань, ты ж его видел, какой из Никитушки артист. Скажи ему правду, так он и пальцем шевельнуть не сможет, а все должно быть натурально.

— Но про палача вы выходит знали?

— Конечно знал, Михалыч и предупредил.

— Эх, Михалыч, ну как ты мог? Я же тебя можно сказать в друзья записал!

— Не совсем понимаю суть вашего спора, — в голосе полковника звучало искреннее непонимание, — но в первую очередь моя забота о безопасности государства. Если вижу я беду, то не руками разведу, есть четкая инструкция, — пояснил полковник.

— Вот, видишь, Ваня, это тебе не дворцовые придурки, у нас все четко, как в армии. Точнее даже лучше, чем в армии, потому что приказы не обсуждаются, а выполняются беспрекословно. Улавливаешь разницу?

— Все равно не вижу великого смысла царя убивать, — уперся Иван. — Это же обычный переворот, — ляпнул он, как в прорубь окунаясь, — было выгодно царя шлепнуть, вот вы и пристрелили его.

— Не все так просто, Ваня, — помолчав, с досадой ответил граф. — Только вижу, что между нами трещинка наметилась, та трещинка может нам боком выйти, а мне сейчас крепость в наших рядах важна.

— Не я ту трещинку заронил, — упирался Иван.

— Хорошо, будь по-твоему, получишь всю правду, только громко не ори, а то нас тут мигом вычистят. Дело обстоит следующим образом.

Граф начал издалека, заглянув в глубину истории. История та утверждала, что все смуты и беды в империи российской происходили от борьбы за трон. Стоило наследнику обосноваться во дворце, как тотчас же под него со всех сторон копать начинали.

И кто только в тех осадных работах замешан не был, все поголовно, без различия полов и вероисповеданий. Кучковались, друг от друга шифровались, армию и полицию на куски разрывали, чтобы кусочек силы в руках иметь при необходимости.

Выходило так, что случись война и первым делом эти компании друг с другом отношения выяснять стали бы, потом царя бы сместили и уж в последнюю очередь с остатками сил на врага ринулись. Только враг-то ждать не будет, пока во дворце угольки остынут, ударит сразу, сметая и правых и виноватых. Потому как врагу без разницы, кто за красных, а кто за зеленых. Враг он и есть враг.

Хуже того, отмечались и становились все более привычными альянсы переворотных компаний с врагами. Обещая различного рода льготы и преференции, получали они от врага вооружение, а то и войска. Варги лишь малый пример такой схватки.

И вот отец мой, решил кое-что поменять в жизни империи. При рождении меня спрятали от всех, а наследником сделали того, кто сейчас в царях был. Мне же был уготован пост тайного канцлера. С детства меня муштровали, приучая к различным способам сыска, разведки, рукопашному бою.

— А ты думал, я тюфяк, Ваня? — грустно ухмыльнулся граф. — Да мне человека убить легче легкого.

От такого распределения власти получилась совершенно новая ситуация в государстве. По прежнему все копали под новоявленного императора, но попытки переворота пресекались тайной полицией. Меньшиков был всегда рядом. Именно он решал все дела государства, отдав на откуп царю видимость царствования.

— Понимаешь, Ваня, это не самое главное — сидеть на троне. Главное управлять империей. Улавливаешь разницу. Враг нацелен на царя, а я в тени и могу того врага выщелкнуть, подсечь, убрать в любое время. Тратить на меня много сил не будут, не царь все ж таки. А мелкие нападки я и сам пресечь могу. Главное образ создать вальяжного, ленивого и слабого чиновника. Как твое мнение, получилось с образом?

— Получилось, — буркнул Иван, переваривающий услышанное.

— И теперь скажи мне, Иван, как на духу, какой мне был резон менять диспозицию? Для чего на передний план выдвигаться, из окопа под пули выскакивать, самому себе на груди мишень рисовать? Дурак я по-твоему?