Угол падения - Роман Глушков

Все мое посмертное существование в ментальном пространстве люди, которые были причастны к моему М-эфирному воскрешению – по сути, мои вторые родители, – постоянно скрывали от меня правду. И когда по вине тех или иных обстоятельств фрагменты моего туманного прошлого порой всплывали на свет, меня это не радовало, а наоборот, огорчало. И по вышеупомянутой причине, и от того, что ничего хорошего в той правде, как правило, не было. А в данный момент я и вовсе открыл для себя истину, что фактически никакой я не свободный либерианец, а принадлежу с потрохами безумцу Моргану Платту. Который волен распоряжаться с моим досье, как ему угодно: уничтожить, перепродать, наплодить целый батальон клонов Арсения Белкина или, как сейчас, оживить при помощи моего загрузочного кода уродливого робота.

Я и впрямь являлся лишь ментальной тенью; неизвестно какой по счету копией, снятой с моего многострадального досье – первой в истории человеческой души, сохраненной в М-эфире посредством танатоскопии в качестве материала для воссоздания некогда умершей личности. В отличие от Викки, полностью утратившей шанс на воскрешение, я еще мог рассчитывать на то, что после очередной своей смерти получу новую жизнь, но осознание того, в чьих руках она будет находиться, повергало меня в беспросветное уныние. Одного взгляда на несчастного Людвига было достаточно, чтобы понять, какое будущее мне уготовано.

– Когда в беседе по коммуникатору ты назвал Моргану свое имя, он всполошился и тут же выпроводил меня за дверь, – продолжал робот Белкин-1. Я кивнул, подтвердив, что тоже помню этот момент. – Старый шизофреник вовремя спохватился, что твое появление может сказаться на мне самым непредсказуемым образом. Все эти годы Платт методично, по капле выдавливал из меня всеми доступными ему способами преступника Белкина, заменяя его личность личностью образцового слуги Людвига. Не перевоспитывал, нет – именно заменял. То изобретал какие-то прогрессивные методики; то копался в моих воспоминаниях, желая выдрать из них корень зла, что, по его мнению, сокрыт в душе каждого бандита и убийцы; то, образно говоря, стегал до полусмерти кнутом, то кормил от пуза сладкими пряниками… В общем, изгалялся по полной программе, словно решил отхватить себе Нобелевскую премию по физиологии, не иначе. А может, и впрямь о чем-то таком грезил, кто его, долбанутого гения, разберет.

– Однако, гляжу, не слишком он в этом преуспел, – ехидно заметил я, чего греха таить, испытав чувство гордости за несгибаемый белкинский характер, пусть и проявлен он был не мной.

– Это точно, – согласился Людвиг. – Хотя Платт считает иначе, и я его в этом не разубеждаю. Напротив, всячески потакаю его убеждению, ведь только так мне удалось отвязаться от Моргана. Поначалу я, конечно, пытался сопротивляться, но это его лишь раззадоривало и вынуждало изобретать какие-то совершенно немыслимые способы моего укрощения. Но потом я смекнул, что куда проще поддаться неугомонному старику и притвориться паинькой, нежели своим упрямством генерировать в нем все новые и новые идеи. Вот тут-то я и нащупал у хозяина ахиллесову пяту! Сломив мое сопротивление и добившись победы, он быстро охладел к этим исследованиям и, оставив меня в покое, переключился на новые. В итоге я отделался уязвленным самолюбием и необходимостью носить маску покорности, зато после всех этих психологических опытов сохранил рассудок, научился виртуозно лицемерить и начал лелеять в душе надежду, что однажды отомщу Платту за все унижения, которым он меня здесь подвергал. Мне стоило огромного труда убедить хозяина, что я тебя не узнал, мой брат. Но едва это случилось, я понял, что иной подходящий способ поквитаться с Морганом мне вряд ли представится.

– И как ты собираешься с нами поступить… брат? – настороженно осведомился я, все еще понятия не имея, что на уме у моего железного родственника.

– Ключ на переправку содержимого этой камеры через транзит-шлюз в квадрат Палермо мной уже получен, и я могу активировать транспортер прямо сейчас, – пояснил Людвиг. – На том конце телепортационного канала вас уже ждут, так что, исполни я приказ хозяина, можете считать, что ваша песенка спета. Однако не бойся: я не отправлю тебя и твою подругу по заданному адресату, а аннулирую его координаты и попросту выброшу вас в транзит-шлюз. Вам останется лишь выбраться из него на Бульвар и проваливать в какую угодно сторону. К сожалению, это все, что я могу для вас сделать. На большее у меня нет полномочий. Как и права выходить за границы Поднебесной.

– Что ж, спасибо и на том, братишка, – воспрянул я духом. Судя по вновь заблестевшим глазам Викки, предложение Белкина Первого воодушевило и ее тоже. – Даже не знаю, чем тебя отблагодарить… Разве только… тебе наверняка будет интересно узнать о судьбе Анабель. Поэтому, если у нас в запасе еще есть время, я расскажу тебе о ней все, что знаю. И о себе тоже, ведь за жизнь, которую я прожил в Менталиберте, мне нужно опять-таки говорить спасибо тебе.

– Времени у нас с вами мало. Хозяин сейчас работает в архиве и не станет отвлекаться, пока не завершит там все свои дела, – ответил Людвиг. – Вот только когда Морган их завершит, он меня не информировал. Может, через пару часов, а может, через минуту… Но в качестве ответной благодарности я собирался попросить тебя о другой услуге. Помнишь, я говорил, что корневое досье Белкина в свое время подвергалось регулярному пополнению данными на основе опыта и воспоминаний, которые получал Проповедник, живя в Терра Нубладо? Так вот, если ты не против, я хотел бы дополнить свои воспоминания твоими, начиная с того момента, как ты снова вернулся к жизни.

– Я не против, – пожал я плечами. – Поступай, как считаешь нужным – все равно это будет лишь малой частью той благодарности, которую ты заслуживаешь. Если нам суждено выбраться отсюда и выжить, обещаю сделать все возможное, чтобы выкупить тебя у Платта. Парень я не бедный и довольно уважаемый в определенных кругах, так что ежели не хватит сбережений, кто-нибудь непременно ссудит мне в долг недостающую сумму.

– Спасибо за заботу, – продребезжал робот. – Ты говоришь как настоящий брат, и я этим глубоко тронут. Только, боюсь, ничего у тебя не получится… А теперь, будь другом, протяни мне руку.

– Почему не получится? – спросил я, просовывая правую руку сквозь прутья решетки.

Людвиг промолчал. Обхватив меня за запястье стальной клешней, он внезапно выпустил из нее несколько гибких, как струны, игл, которые тут же впились мне под кожу и начали проникать все дальше и дальше, буравя мышцы предплечья. От боли у меня перекосило лицо, а пальцы левой руки крепко стиснули прут решетки, но я терпел, поскольку добровольно согласился на эту незнакомую процедуру. Наверное, я бы не стал возражать, даже надумай робот оттяпать мне конечность, лишь бы только оно действительно того стоило.

К счастью, до такой крайности дело не дошло. Добравшись примерно до локтя (а может, и дальше – рука ужасно нарывала, и определить такие подробности было сложно), иглы, судя по всему, нашли то, что искали, – нервный ствол, – и вонзились в него все разом. На секунду мне почудилось, что Людвиг шарахнул меня электричеством, но потом, когда болевой спазм сменился сильной, но стабильной болью, я догадался, что к чему. Белкин Первый добрался до моего нервного центра, а уже через него получил доступ к мозгу – хранилищу нужной ему информации.