Врата Анубиса - Тим Пауэрс

Голос все продолжал выкрикивать свои бредовые угрозы, и Эшблес понял, что это Мастер говорит через последнего из восковых людей, у которого еще осталась голова. Сам Мастер казался теперь маленькой точкой на лике луны, поднявшейся уже заметно выше. Еще через минуту или две голос из дыры, продолжавший перечислять напасти, уготованные Ребекке, оборвался на полуслове. То ли вышел из строя восковой речевой аппарат, то ли Мастер просто вышел за пределы их магической слышимости – этого Эшблес так и не узнал.

Эшблес влез через дыру в стене обратно в коридор и заковылял вниз по лестнице. Когда он спустился на первый этаж, кто-то шевельнулся в темном проеме двери справа от него, но, услышав его шаги, отпрянул обратно в темноту.

Эшблес даже не посмотрел в ту сторону.

Выбравшись на улицу, он огляделся. Лошадей постигла та же участь, что и сыновей Мустафы, так что Эшблес зашагал босиком. До порта Булак было идти пять с половиной миль. Корабль отплывал только завтра утром, так что он не спешил, каждые несколько минут останавливаясь, чтобы с опаской посмотреть на поднимающуюся луну.

Через несколько минут после того, как Эшблес скрылся из виду, из двери выглянуло грязное бородатое лицо с безумными глазами.

– Теперь видишь, Дерроу, что ты натворил? – пробормотал человек. – «Абсолютно безопасно»... Черт, с таким же успехом ты мог отправить этого Треффа. Вряд ли ему удалось бы повернуть все еще хуже. Ладно, вернусь-ка я к реке; посмотрим, смогу ли я уплыть в то время, когда все было в порядке.

Ка Эшблеса выбрался на улицу и постоял, неуверенно глядя по сторонам, не в силах припомнить, где здесь река и как она вообще называется. Потом он вспомнил, что рано или поздно придет к ней, так что выбрал первое попавшееся направление и с довольной улыбкой на губах двинулся в путь.

– Сестры, тките смерти нить!

– Сестры, стойте: кончен труд!

Томас Грей

Снова и снова пытался он найти выход из этого лабиринта затянутых туманом улиц; и хотя Дерроу – во сне он никак не мог вспомнить свое новое имя – прошагал уже несколько миль, то и дело заходя в тупики, он ни разу не вышел на улицу, достаточно широкую, чтобы пропустить экипаж, не говоря уже о просторной, оживленной Лиденхолл-стрит. В конце концов он остановился и – как всегда в этой части сна – услышал в густом тумане впереди негромкий, отрывистый стук, а почти сразу за ним – близкие шаги.

– Хелло, – робко произнес он. – Хелло, кто там есть? – повторил он уже увереннее. – Не поможете ли вы мне найти дорогу?

Шаги по брусчатке слышались уже совсем близко, и темное пятно в тумане превратилось в оборванного человека.

Как обычно, Дерроу в мертвящем ужасе отшатнулся, узнав в нем Брендана Дойля.

– Боже, Дойль! – вскричал он. – Простите меня, не подходите ближе, о Боже!.. – Он побежал бы прочь, но его ноги отказывались идти.

Дойль улыбнулся и показал наверх, в туман.

Дерроу беспомощно поднял глаза, и душа его вырвалась наружу в отчаянном вопле – таком громком, что он проснулся.

Он полежал неподвижно на кровати, пока, к облегчению своему, не узнал мебель в темной комнате и не понял, что лежит в собственной спальне. Значит, это снова всего лишь сон. Его рука вытянулась, нашарила горлышко графина с бренди на столике у изголовья, опрокинула его над стеклянной стопкой, потом он поставил его на место, а стопку поднес к губам.

Дверь из спальни Клер отворилась, и она, хмурясь спросонья сквозь спутанные волосы, подошла к кровати Данди.

– Что, черт возьми, случилось, Джейкоб?

– Мышцу свело... на спине. – Он со стуком поставил пустую стопку на столик.

– Какую еще мышцу! – Она села на край кровати. – Я ведь жена тебе, Джейкоб, зачем тебе лгать мне? Я знаю, что это кошмарный сон. Ты всегда кричишь: «Простите меня, Дойль!» – перед тем как проснуться. Так скажи мне все: кто такой этот Дойль? Он что, имеет какое-то отношение к тому, как ты разбогател?

Данди набрал в грудь воздуха, потом выпустил.

– Это правда сведенная мышца, Клер. Извини, что разбудил тебя.

Она закусила губу.

– Но теперь-то отпустило?

Данди взял стопку, перевернул и надел на пробку графина.

– Да. Можешь идти спать.

Она наклонилась и легко прикоснулась к его лбу губами.

– Хочешь, я посижу с тобой немножко?

– Не знаю... – поспешно начал он, но его перебил стук в дверь.

– С вами все в порядке, сэр? – послышался из-за двери приглушенный голос.

– Да, Джо, – откликнулся Данди. – Так, не спится.

– Если вам будет угодно, сэр, я могу принести чашку кофе с ромом.

– Нет, спасибо, Джо, я... – Данди поколебался и покосился на жену. – Спасибо, Джо, да, это может помочь.

Шаги за дверью стихли в отдалении, и Клер встала.

– А мне казалось, ты хотела посидеть немного здесь, – поднял бровь Данди: он не сомневался, что сейчас она сама спешит уйти.

Клер недовольно сжала губы.

– Ты отлично знаешь, как я отношусь к Джо. – Она вышла и закрыла за собой дверь.

Данди встал, откинул волосы со лба и подошел к окну. Он отодвинул занавеску и уставился на изгиб Сент-Джеймс-стрит, на похожие друг на друга элегантные фасады, едва освещенные неверным светом уличных фонарей. Небо на востоке начинало светлеть – скоро рассветет, отличное, ясное воскресное утро в марте.

«Да, милая, – невесело подумал он, – я знаю, как ты относишься к Джо. Но я, право же, не могу объяснить тебе, почему должен поддерживать его и держать при себе. Я и сам чертовски хочу, чтобы он нашел себе новое тело, – тогда я смог бы сказать тебе, что уволил его и нанял этого нового парня, – но тело Матуро почему-то нравится ему, а угрожать ему я боюсь. В конце концов ему предстоит быть моим партнером еще много, много лет после того, как ты, милая, умрешь от старости... после того, как я переживу всех своих сыновей... и внуков, и правнуков, богатея, покупая все больше и больше за время жизни в каждом новом теле, до тех пор, пока не стану тайным владельцем всех мало-мальски значимых корпораций в мире. Я буду владеть целыми городами... целыми странами! И после 1983-го, когда исчезнет старый Уильям Кокран Дерроу, я смогу выйти из тени, смещая всех фиктивных руководителей, и вот тогда я без преувеличения буду править всем этим проклятым миром...

...Если все это время смогу ублажать Джо. Так что видишь, моя бедная женушка – уже целых два месяца как женушка; два месяца, на продолжении которых я так и не успел пока вкусить все радости брака и приступить к осуществлению своего плана насчет второго поколения семьи Данди, – ты заменима. Джо – нет».

Самый богатый человек в Лондоне вздохнул, опустил занавеску и уселся на кровати в ожидании обещанного кофе с ромом.