Мысли - Андрей Демидов

Сквозь амбразуры лился тусклый утренний свет. Небо над верхушками деревьев порозовело, контрастно проступили перистые облака, причудливо подсвеченные восходящим солнцем.

Лампочки под потолком неровно замигали и погасли. Видимо, остановился генератор.

— Очень плохо, теперь на нижних ярусах особенно не побегаешь, недолго и шею свернуть, — вздохнул Манфред, подложил под подбородок кулак и устало уставился на пространство перед бункером.

В амбразуру, мимо его уха, влетел комок пожелтевшей бумаги, обернутой вокруг камешка. Спецназовец дернулся в сторону, думая, что это граната, но, разобравшись, в чем дело, поднял записку:

— Э, тут по вашему написано… — Он протянул записку Манфреду.

Тот, с трудом разбирая корявый почерк Фромма, прочитал:

— Хорст, вы тут? — крикнул он в амбразуру.

— Да, шеф, мы под стеной в канаве! — отозвался оперативник.

Из северного бункера раздались выстрели. Пули с визгом рикошетили о бетон. С трудом поняв, что от него требуют, Мяскичеков отправился к бронированной двери, а Фогельвейде и Фритц припали к амбразурам и начали поливать огнем приземистый холм северного бункера.

— А вот и мы! — послышался в коридоре невеселый голос Фромма. Он поддерживал за талию Николя, который, морщась, прыгал на одной ноге. Его ступня была обмотана потерявшим свой цвет махровым полотенцем.

— Вот, зацепило… — будто оправдываясь, зашевелил Николь бледными губами.

— Крепись, Ганс. Возьми у Хольма пектазол и стрептоцидовую мазь… А где майор? Он разве не с вами? — Манфред размотал импровизированную повязку Николя и осмотрел рану.

Разрывная пуля превратила ступню в кашу, из которой проступали белые фаланги пальцев и обрывки сухожилий.

— Дьявольщина! Серьезно тут… Будь оно все проклято! Потерпи немного, Ганс. Сейчас пектазол снимет боль…

Фромм жадно напился из чайника, стоящего в нише, и сел на перевернутую лавку. Его комбинезон представлял собой набор изодранных в клочья тряпок, каким то чудом еще державшихся вместе.

Закопченное лицо было иссечено бетонной крошкой, у левого глаза сиял лиловый синяк.

— Мы там бочки с бензином взорвали. Нас теперь видно издалека. Вон какой дымище… Скатались, черт побери, на прогулку в Россию. Тут все так… Сначала ха ха, а потом по полному сценарию…

— Да. Сценарий еще тот. А горит хорошо. Славно горит… — согласился Манфред, пеленая ногу Николя бинтом.

Фромм, тяжело вздохнув, подозрительно покосился на спецназовца, изредка постреливающего по амбразурам северного бункера:

— А майор наш, Татаринов, ушел.

— Как ушел? — Манфред насторожился. Недоброе предчувствие наполнило его душу. Он понял всю сложность ситуации. Если Татаринову удастся невредимым выбраться из леса и связаться со своим командованием, у тех возникнет прекрасная возможность полностью загладить инцидент с пропажей контейнеров. Достаточно только оцепить «Логово» войсками и уничтожить здесь всех. Тогда никто не узнает, что электроника «Майнц Телефункен» находится на территории СССР. У КРВТ комиссии останутся только непроверенные факты и странный случай пропажи следственной группы «Восток». А оставшуюся электронику они все таки передадут Ираку.

И все.

Как в трясину.

— Проклятый кагэбэшник, я так и знал, что он устроит нам Тевтобургский лес! Это я во всем виноват, старая башка! — зашипел от злости Манфред, но, поймав на себе взгляды товарищей, тут же взял себя в руки. В глазах появился прежний стальной блеск, на скулах заходили желваки. — Ничего, мы еще повоюем. Не будут же нас, в конце концов, разносить штурмовой авиацией и тяжелой артиллерией! Если этот русский просидел тут две недели, так и мы просидим. И в конце концов кто нибудь из нас проскочит в Москву, в консульство.

Он лихорадочно пытался прикинуть возможную расстановку своих скудных сил для обороны:

— Хольм, бери фонарь и лезь в этот люк. Там по галерее все время прямо. Метров пятьдесят семьдесят. Будет такой же люк. Окажешься в помещении вроде этого, обращенном на юг. Это твой сектор обороны. Иди! — Манфред ссыпал Фритцу в ладони патроны из своих карманов и ободряюще хлопнул по плечу. Хольм выудил из рюкзака несколько банок мясного фарша, поставил на стол. Немного помедлив, вытащил оттуда же несколько пакетов бинта и переносную аптечку и положил тут же.

— Ну, прощаться не будем! — Он включил фонарь и полез вниз. Его ботинки загремели по перекладинам металлической лестницы. Манфред задумчиво теребил губу, наблюдая, как Фромм и спецназовец подтаскивают трехэтажные нары к амбразуре, помогая Гансу улечься на средней полке так, чтобы было удобно стрелять. Николь скрипел от боли зубами, но продолжал самозабвенно оборудовать себе стрелковую ячейку.

— Смотрите, вертолет! — неожиданно крикнул он.

Действительно, с севера приближалась и увеличивалась точка вертушки.

— Вертолет, вертолет! — радостно завопил Фромм и заключил в объятия смущенного Мяскичекова. Редкие выстрелы из северного бункера и из за горящих бараков прекратились — боевики тоже услышали шум приближающейся вертушки. Вертолет описал над «Логовом» широкую дугу, мелькнули белые полосы на красных бортах.

— Это пожарные, — определил Мяскичеков, напряженно сморщив лоб, соображая, как бы объяснить «прибалтам», что такое пожарные.

Но объяснения не понадобились. С вертолета, зависшего над горящими бараками и участком леса, зацепленного огнем, хлынул поток белой пены, мощным шлепком накрыл землю и через пару секунд иссяк.

— Слабовато… — не удержался Николь.

— Мне кажется, появление этого вертолета нам на руку. Может быть, они пришлют сюда пожарную команду. Это нас деблокирует. Бандитам придется убираться отсюда или, перебив пожарников, ждать полицию, — возбужденно заговорил Фромм.

— Милицию, Хорст Милицию. Тут это так называется, — поправил его Фогельвейде.

— Может быть, уголовники уйдут отсюда? Тогда мы выскользнем из бункера до подхода групп КГБ или армейских частей.

— Хорошо бы… — согласился Манфред.

Снаружи послышалась частая стрельба. К крутящемуся над верхушками деревьев вертолету потянулись цепочки трассирующих пуль.

— Нет, не уйдут. Не удивлюсь, если они сейчас все до одного плотно накачались наркотиками, — сказал Манфред и отвернулся от амбразуры.

В этот момент вертолет неожиданно взорвался ослепительным шаром воспламенившегося горючего, разлетелся кусками обшивки и ошметками человеческих тел.

— Кретины, они сошли с ума! — закричал Николь, вцепившись пальцами в приклад автомата.

Мяскичеков хмуро наблюдал за падающими на землю горящими обломками. Отблески пламени играли в его воспаленных глазах, будто огонь шел изнутри, из его памяти. Неожиданно, как в театре, зазвонил телефон. Все вздрогнули. Фромм полез куда то в угол, разгреб завалы пустых картонных коробок и извлек полевой телефон допотопного образца. Он приложил трубку к уху и сквозь треск помех услышал голос Фритца: