Асфоделия. Суженая смерти - Наталья Юрьевна Кириллова

друг за друга и никогда, Лия, никогда не предавать, не подставлять и не вынуждать идти против друг друга. Кроме того, бабушка прививала нам уважение и ровное принятие традиций её родины, что бы ни болтали окружающие. Она понимала, что едва ли кто-то из нас будет жить согласно им, хотя и надеялась до определённого момента, что одна из её внучек отправится в Вайленсию. Вместо сестёр поехал я и месяцы жизни там не вызвали отвращения и неприязни. Безусловно, трудно сказать, как бы я отнёсся к чужому мужчине… Поэтому на твой вопрос нельзя ответить однозначно. Слишком много разных факторов, сложившихся в разное время так, как они есть сейчас. Я не могу вставать на пути брата и не имею намерений отказываться от тебя. Нас с тобой не связывают сильные чувства, но хватает взаимного интереса и приязни, коими может похвалиться не так много брачных союзов, особенно заключённых по велению свыше. Ты не пытаешься нас разделить и принимаешь обстоятельства как есть, без криков и скандалов.

– Ты тоже не пытался разделить нас с Тисоном и принимал обстоятельства как есть, без… обычной реакции, – пробормотала я. И начал, кстати, после ночной вылазки в город. Не из-за прошедшей ночи ли? Я наглядно продемонстрировала, что он мне нравится и устраивает почти со всех сторон, что я не буду с криками отбиваться от него или с миной страдалицы изображать смиренную покорность судьбе.

– Это было бессмысленно, – откликнулся Эветьен философски.

А Тисон не спорил с Эветьеном, мол, раз я его принимаю, то всё путём, он, Тисон, отбивать меня у своего родственника не станет и не только потому, что у него обеты.

– И что теперь? – вопросила я устало. – Будем жить втроём?

– Мы уже живём.

– Хорошо. Значит, у меня будет отдельная спальня, а вы составите график посещения моей постели?

Братья переглянулись с таким видом, будто ровно такое ближайшее будущее они и запланировали.

– Чёрт побери, вы уже всё решили, – догадалась я и обличающе указала пальцем на Эветьена. – Ты потащил Тисона с нами, якобы на подумать вне стен дворца, и оставил нас одних на целый день, прекрасно зная, что тут будет происходить. А ты, – палец передвинулся в сторону Тисона, – по предварительному сговору уступил братцу столовую, потому как мало ли что будет дальше, вдруг я право первой ночи не тому выдам или вообще вас на три буквы пошлю, – ага, и шибко удивлённым мой рыцарь не выглядит, то бишь знает, для чего конкретно он нас оставил. – Вот что, именно так я и сделаю, – я прошла к столику со своей стороны кровати, взяла книгу и направилась к двери.

– Куда ты? – растерялся Тисон.

– Ухожу от вас.

– Куда? – не понял Эветьен.

– В монастырь. Мужской. На недельку, а там как примут, – и действительно ушла.

И даже дверью не хлопнула, хотя ой как хотелось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 26

На самом деле ушла я недалеко – в гостевую спальню. Конечно, не в комнату Тисона, но в спальню, ожидающую заселения Дианы. Комната меньше хозяйской опочивальни, кровать уже и камин не разожжён, однако меня такие мелочи мало волновали. Включила свет, передвинула подставку со сферой к кровати, забралась под одеяло и открыла книгу. Несколько минут честно пыталась читать, но вникнуть в суть текста не получалось, мысли упрямо возвращались к братьям Шевери, чья слаженность продолжала поражать воображение.

Они, видите ли, решили! Вот так взяли и втихомолку обсудили сложившуюся необычную ситуацию между собой, а меня просто перед фактом предпочли поставить. Не имею ли я ничего против, что мы наконец перестанем делать хорошие мины при плохой игре и начнём обжиматься друг при друге открыто? Ну а что? Всё равно все трое знаем, кто с кем и когда, так чего стесняться и притворяться?

Тьфу на них!

Я тут маюсь, пытаюсь понять, что делать с выбором, которого нет, куда мы идём, что будет дальше и когда Эветьен выскажет честное мнение о моих кувырканьях с его братцем, а он их фактически приветствует! И Тисон не парится, пока Эветьен меня прямо на столе… имеет. Офигительное воспитание! Охренеть можно!

Отложив книгу на столик, погасила свет и сползла вниз по подушке.

Сама виновата. Не надо было вешаться ни на того, ни на другого. Вон, лучше бы с Саши пофлиртовала, авось, и увёз бы он меня в далёкую прекрасную Вайленсию, где относился бы ко мне со всем должным почтением. Или Стефанио глазки построила бы, чтоб не хуже, чем Брендетта…

В том-то и беда. С Саши и императором флиртовать не хотелось, хотя мужчины хоть куда.

А от этих адептов полиамории теперь не знаешь, куда деться.

Чёрт, делить меня по вайленским традициям им нормально, может, поначалу немного некомфортно было, но потом привыкли, умницы мои, а рассматривать как главную в нашем тройственном союзе уже не то, сразу издержки жизни в патриархальном обществе просыпаются. Мужики сказали, мужики сделали, а мне, женщине, только и остаётся, что кивать смиренно, соглашаясь безропотно со всеми их решениями великомудрыми.

Да и обеты по-прежнему есть. Жениться на мне Тисон не сможет при всём желании и чем бы мы тут ни занимались, хоть вдвоём, хоть втроём, хоть ещё десяток людей пригласим для целой оргии, но рано или поздно ему придётся вернуться в храм. Что его там ждёт? Возможно, то, о чём рассказывала Жизель. Возможно, обойдётся без кровавых жестокостей и его просто выставят с позором из ордена. Возможно – этого я тоже не исключала с некоторых пор, – закроют глаза при условии сохранения тайны и отсутствия повторения опасного прецедента. Почему я пришла к такому выводу? Эветьен уверял, что клятвы для брата всё и примеру других рыцарей, заглядывающих периодически в бордели, он не следовал, однако грызло меня нынче сомнение немалое, что Тисон действительно все десять лет целибат соблюдал. Как-то… не похоже. Вряд ли он по публичным домам регулярно бегал, но чтоб вообще никакого секса весь срок?

Я не Станиславский, однако ж всё равно не верю.

Сон подкрался незаметно. Снилось какая-то фантасмагория: я в одном из этих дурацких розовых платьев гуляла по улицам родного земного города и над крышами типовых девяти и четырнадцатиэтажек неспешно, горделиво плыли воздушные корабли. Не плоские деревянные корыта этого мира, а настоящие старинные корабли с матчами и надутыми ветром белоснежными парусами.