Бури - Галина Мишарина

— Много вопросов, — пробурчал Алан, — а времени в обрез.

Девушка склонила голову, раздумывая, но через несколько мгновений уверенно кивнула.

— Хорошо. Я верю тебе, Алан…

…Дом, где они с Дилой теперь обитали, когда-то принадлежал внукам Дары. Когда те переехали в другое поселение, поближе к большой воде, Дара была огорчена, что такое красивое жилище будет пустовать, оставшись без хозяев. И тут появился Алекс. Добрая женщина искренне обрадовалась умному, честному постояльцу, и вскоре дом стал полной его собственностью. В этом мире не существовало проблем с бумагами и узакониванием сделок. Дара просто взяла и подарила дом Алексу, и хотя он от всей души поблагодарил её, но всё-таки счёл необходимым предупредить женщину, что не сможет остаться здесь навсегда. Она не переживала по этому поводу.

— Сколько нужно, столько и живите, — сказала она.

— Живите? — переспросил он тогда.

— Ну, ты ведь не всегда будешь один, Алекс, — хитро улыбнулась Дара.

Дила смогла сама доплыть до противоположного берега, а вот идти дальше Алекс ей не позволил. Он-то видел, что она морщится от боли, наступая на помятую ногу. Он остановился.

— Дила, притормози. Я тебя понесу.

— Понесешь? — переспросила она. — В смысле понесёшь?

— На руки возьму.

— Ты меня понесёшь на руках? — изумилась девушка. — А как это?

— Очень просто, — ответил Алекс, легко подхватывая её и прижимая к груди.

— Ой! — смутилась Дила. — А это всегда так?..

— Всегда как? — улыбнулся он, поднимаясь с ней на холм.

— Просто я не думала, что мужчина может… Это так волнительно, — сказала Дила, сцепляя пальцы у него за шеей. — Носить на руках… У меня сердце забилось чаще.

Она была такой искренней: что в мыслях, то и на словах. Алекс рассмеялся.

— У меня тоже, — ответил он.

— Алекс, а почему у тебя такой большой дом? — спросила она через минуту.

— Вообще-то не я его строил. Здесь до меня жили ребята, и у них было четверо детей. Семья большая, поэтому и дом большой.

— Всё равно это так интересно! — отозвалась Дила. — У нас и вдесятером живут в одной хижине.

— У вас всё иначе, — сказал Алекс. — Ты вела другой образ жизни, Дила, поэтому тебе многое может показаться странным.

— Например, как здесь мужчины за женщинами… ходят, — сказала она, и Алекс хмыкнул.

— Это называется «ухаживать», — сказал он.

— А зачем ухаживать? — спросила девушка, и он не выдержал и снова улыбнулся.

— Чтобы узнать друг друга, понять, подходите ли вы друг другу. Иногда любовь нужно найти, осознать, ощутить, а иногда она приходит внезапно.

— А к тебе она пришла внезапно? — поглядела на него Дила.

— Не совсем. Она была внезапной, да, но я и узнавал её постепенно. Чувства перемешались во мне. Когда такое случается, бывает трудно разобраться в них.

— А во мне ничего не перемешивалось. Я поняла, что люблю тебя, в День Бога-подателя. Поэтому когда Толстоум сунулся ко мне, я ударила его в нос.

— За что же его так назвали?

— За то, что он долго думает, никогда не может сразу принять решение. Медленно реагирует на всё. Я ударила его, а он минут пять пытался понять, что произошло. Толстый ум у него, жиром заплывший.

— Ясно, — хмыкнул Алекс. — Нос-то, небось, сломала?

— Сломала, — признала девушка. — Я просто представила, что на его месте неподатливый камень и приложила максимум усилий.

Они подошли к дому, и Алекс опустил её на крыльцо, открывая дверь.

— Проходи.

Дила дошла до дивана и остановилась. На секунду задумалась — и начала снимать платье.

— Не здесь, — остановил её Алекс. — Идём в спальню, там и разденешься.

— В спальню? А что такое спальня? Это там, где спят? — улыбнулась Дила. — А здесь разве не спальня? Я ведь здесь спала.

— Здесь просто комната, — ответил он, снова поднимая её на руки. — Ты что, всё это время спала на диване?

— Да, здесь. Или на полу. А какая разница между всеми этими комнатами? — недоумённо спросила она.

— Есть разница, — ответил Алекс. — Какая ты любопытная! Спальня — место для сна. Гостиная — место для бесед и прочего отдыха. Кухня — это там, где еду готовят. Столовая — там, где её едят. В коридоре разуваются и раздеваются, то есть снимают верхнюю одежду, в кладовке хранят всякий хлам, а в гардеробной — одежду. В погребе лежат запасы, на чердаке — прочее, что никуда не поместилось…

Он вздрогнул — Дила громко и весело рассмеялась.

— Я запуталась в этих комнатах, Алекс. Их так много! А работают где?

— В мастерской, — ответил он.

— А где поклоняются богам?

— Нигде не поклоняются, здесь так не принято.

— Здесь не верят в богов? Или…

Он зашёл в комнату, усадил её на кровать, и Дила забыла, о чём ещё хотела спросить его.

— Ой! — смутилась она. — А что это подо мной? Мох какой-нибудь?

— Такие штуковины вроде металлических… закорючек, — начал объяснять он. — На них натянуто мягкое… такая мягкая подкладка, такая особая ткань… Дила, тебе это важно?

— Мне просто интересно, как вы живёте. Ты родился в этом мире?

— Нет, но мой мир похож на этот.

— И у тебя тоже много комнат в доме? — задорно улыбаясь, спросила она.

Алекс рассмеялся.

— Хватает. Давай-ка разденемся.

Он шагнул, думая помочь ей и при этом не смутить, но Дила не смущалась ходить без одежды. Она поднялась и подняла вверх руки, помогая ему стащить с себя платье. Собственно, кроме платья на ней больше ничего не было. Не успел он повесить платье, как Дила оказалась рядом и начала расстёгивать пуговицы на его рубашке.

— Я это уже умею, — сказала она.

Алекс не хотел сопротивляться. Тёплые ловкие пальцы касались его кожи и порождали внутри тела приятную, ласковую дрожь. Девушка стащила с него рубашку и, отложив её в сторону, нежно провела руками по его груди.

— У тебя красивое тело, Алекс. Мне нравится тебя касаться.

Он тяжело вздохнул, прижимая её твёрдые ладони к груди.

— Ты есть хочешь?

— Нет.

— Будем спать?

— Тебе нужно раздеться, Алекс, — сказала она. — Не годиться ходить в мокрых штанах. Однажды один охотник из нашего племени провалился в ледяное озеро и не захотел отогреваться у костра. И застудился, потом детей не мог зачать.

— Это серьёзный аргумент, — пробормотал Алекс.