Ацтеки, майя, инки. Великие царства древней Америки - Виктор В. фон Хаген

Относительно образования у майя мы можем только строить догадки. Полагают, что у них были учреждения, подобные ацтекским, когда сыновья простолюдинов посещали общинную школу, а сыновья представителей правящих классов ходили в школу кальмекак. Точно известно, что простолюдины не умели читать символы, вычислять время или толковать календари. Все это предоставлялось делать представителям знати и жрецам, которые обучали сыновей других жрецов «и предоставляли им книги».

Рис. 103. Верховный жрец майя (ах кин) обучал представителей правящих классов и других «буквам и счету месяцев и лет»

В противовес ацтекам, у которых существовало социальное положение вне зависимости от класса, майя было нелегко избежать кастовой ограниченности. Но так как то, что нам известно, недостаточно для того, чтобы анализировать общественное устройство майя, можно сказать, что раб мог получить определенное социальное положение благодаря своим стараниям. Одним из двух испанцев, захваченных в плен майя и обращенных в рабов, был Гонсало Герреро. Он был рабом восемь лет, но когда появился Кортес, отказался возвратиться к испанцам[39]. Вместо этого Герреро отправился в Четумаль (ныне на границе с Гондурасом), и, когда испанцы начали свой завоевательный поход, индейцы выбрали испанца своим военачальником, и он водил индейцев в бой до тех пор, пока его не убили в Гондурасе 14 августа 1536 года. А перед этим он женился на женщине с положением и добился одной из самых высоких должностей в стране. Случай с Герреро подкрепляет ту мысль, что положение в обществе и принадлежность к классу не были неизменными, и человек мог добиться высокого положения, служа племени.

Однако, как правило, культура находилась в руках правящих классов, так как только у них было время и силы создавать ее. «Все культуры, – развивал эту тему Освальд Шпенглер, – это городские культуры». Это было особенно справедливо в отношении майя. Простолюдин своими корнями уходит в почву, которую он обрабатывает, «земля становится матушкой-кормилицей… город не является его родиной, и поэтому все великие культуры развивались в городах».

История, как ее представлял себе Шпенглер, – и это подтверждается тем, что мы знаем о майя, – это история гражданина, и вся действительная история начинается с высших классов: знати и жрецов. Простолюдин не имеет истории; он существует вечно и независимо от любой культуры, предшественником которой он является и которую переживает. Письменность и письменная история принадлежат аристократии. Жрецы майя, по словам Диего де Ланды, были ключом к познанию, именно этому они и посвящали себя. Во всех высокоразвитых культурах письмо находилось в ведении жрецов, а знания, технические знания, в руках немногих. В нашем современном мире все устроено не иначе. «Выборочное массовое убийство трех или четырех тысяч носителей технических знаний… привело бы всю экономическую и общественную жизнь Англии к застою».

Под началом у ах кина были жрецы, занимавшие различные должности: чилан, чак и наком (следует отличать его от военачальника с таким же титулом) и знахари. Классификация почти такая же, как и в Мексике. Чилана, толкователя воли богов, носили в паланкине. Когда он собирался сделать предсказание, то удалялся в затемненную комнату и впадал в транс; потом чилан провозглашал предсказание – в «выверенных выражениях». Он читал цолкин, книгу дней. Еще были чаки – четыре старых уважаемых человека, которые должны были «помогать жрецу» (растягивать жертву за руки и ноги). Накомом был тот, кто вспарывал грудь растянутому на жертвенном камне человеку и вырывал оттуда еще бьющееся сердце.

Должность ах кина была наследуемой; его преемниками становились сыновья или ближайший родственник. Ах кин не платил налогов и жил главным образом на пожертвования. Его одежда отличалась монашеской простотой. В каком-то смысле это длинное, белое, без рукавов одеяние, сделанное из грубой ткани из волокон дикорастущего дерева Ficus, было символичным Иногда края этого одеяния украшались ракушками. Митрой служила «корона» из такого же материала. Его длинные волосы были всклокочены, грязны и «зловонны» от жертвенной крови.

Жертвоприношение имело магическое свойство заклинания. Оно было распространено во всех культурах, включая нашу собственную, даже если оно часто представляется чем-то другим. Можно предположить, что жертвоприношение практиковалось у майя с самого начала. Те историки-археологи, которые, сделав из майя «интеллигентов Нового Света», полагают, что жертвоприношение несовместимо с их календарной системой и иероглифическим письмом, постарались обесцветить факт человеческого жертвоприношения. Но ведь греки тоже были кровожадными и приносили в жертву людей, и это не умалило наш интерес к ним. Кроме того, в большинстве цивилизаций есть свои ужасные моменты, и было сказано: «Понимать – это не обязательно прощать, но не будет вреда, если сделать попытку понять».

Как и любых других живых существ, богов надо было кормить. А так как боги были неизбежным порождением разума майя, то они были несовершенны и обладали человеческими недостатками. Если не было дождей или возникала какая-то болезнь, то это происходило потому, что боги были недостаточно умилостивлены. Боги воодушевлялись при виде человеческой крови и, прежде всего, пульсирующих человеческих сердец. Война давала пленников для принесения их в жертву; вдобавок к этому умерщвлялись женщины и дети: «Их всячески превозносили перед жертвоприношением и доставляли им удовольствия до самого этого дня; их хорошо охраняли, чтобы они не убежали или не осквернили себя каким-либо плотским грехом».

Человека, предназначенного в жертву, раскрашивали синей краской, в тот знаменитый синий цвет, который встречается на фресках и резьбе по камню. Если человека должны были принести в жертву посредством умерщвления стрелами (слово из языка майя нам неизвестно), его привязывали распятым к деревянной раме высоко над землей, и майя «танцевали вокруг него торжественный танец». Жрец наносил жертве рану в «срамное место» (т. е. пенис), и кровью, которая капала из раны, мазали идола, который стоял рядом. Затем по сигналу танцоры один за другим оказывались перед обреченным человеком и выпускали свои стрелы, «из-за чего его грудь становилась похожей на ежа из стрел». Есть такие люди, которые хотели бы верить, что такой вид жертвоприношения не характерен для майя (равнинные индейцы, такие как пауни, делали это точно так же), и все-таки иллюстрация этой церемонии найдена на стенах храма в Тикале.

Самым зрелищным жертвоприношением было вырывание из груди сердца (в буквальном смысле этого слова). Раскрашенную синей краской жертву распластывали на жертвенном камне таким образом, чтобы грудная клетка выгнулась. Руки и ноги жертвы держали четыре жреца-чака, а наком вспарывал кремневым ножом ее грудь, обнажая сердце. Затем, по словам Ланды, «в нее погружалась Рука Бога и хватала сердце, как свирепый тигр, и вырывала его живым». Этот ритуал был распространен среди майя и изображен на фресках и в скульптурах. Хотя, конечно, майя не были так дьявольски помешаны на нем, как ацтеки, которые в 1486 году принесли в жертву 20 000 человек.