Северная война, или Блицкриг по-русски - Вячеслав Красиков

Петр, в отличие от Карла XII, не получил никакого систематического образования — ни углубленного общего, ни специального военного[137]. Природа также не наделила царя особым даром полководца. Это сразу заметно при сравнении подвигов обоих монархов, достигнутых в молодости. Карл уже в 18 лет заявил о себе миру чередой громких побед. А Петр, впервые выйдя на «взрослое» поле боя далеко не мальчиком — в 23 года, выглядел неуклюжим недорослем, которому даже отсталая турецкая армия сумела наставить коллекцию синяков и шишек. По большому счету и анализировать дебют воинской деятельности царя бессмысленно. Нельзя обсуждать то, чего не было.

А вот 1700 год Петр I встретил уже вступающим в пору интеллектуальной зрелости человеком, мало чем напоминавшим того великовозрастного юнца, который пятью годами ранее с восторженной наивностью стукнулся лбом об азовские бастионы. После путешествия на Запад в 1697—1698 гг. он прекрасно понимал, какую силу представляет собой военная машина пусть даже не самой сильной европейской страны. А потому, конечно же, никогда бы не решился напасть на шведов в одиночку. Но Стокгольм в минувшее столетие успел превратить в своих непримиримых врагов практически все граничившие с ним государства. Соблазн использовать такой благоприятный момент был очень велик. И Петр не выдержал — рискнул ввязаться в новую драку. Он наверняка рассчитывал, что западные союзники оттянут на себя главные силы шведов. Однако жизнь опять распорядилась по-иному. И урок, который она преподнесла на этот раз, получился столь суровым, что неурядицы азовских походов по сравнению с ним выглядели сущим пустяком. За те промахи, которые оставались без последствий в противоборстве с азиатами, европейцы карали молниеносно и неотвратимо.

В итоге после катастрофы под Нарвой то, что осталось от русской армии, скандинавы даже не стали забирать в плен. Просто с презрением прогнали обратно восвояси. Правда, царь всех подробностей позора не видел. За день до битвы он уехал в тыл — в Новгород.

Этот поступок по сей день вызывает споры историков. Большинство российских специалистов пытаются найти уважительные причины отъезду Петра, да и сам он потом объяснял его стремлением поторопить прибытие пополнений. Тем не менее, здравый смысл здесь вступает в непреодолимое противоречие с логикой оправдания. Поскольку более важного дела, чем подготовка армии к битве, которая могла стать решающим моментом всей войны, придумать невозможно. Петр не мог не понимать — факт его исчезновения в подобной ситуации войска расценят не иначе как бегство. Со всеми вытекающими последствиями.

Непосредственной причиной, побудившей Петра Алексеевича «взять ноги в руки», стало отсутствие разведки. А слухи увеличивали реальную численность приближавшейся армии Карла XII в 3 раза — до 30 000 человек. Иллюзий в отношении результатов столкновения подобной силы со своими необученными «ратями» царь, конечно же, не питал. Поэтому минутная слабость хотя и не украшает выдающегося человека, но представляется вполне естественной реакцией на безвыходный тупик. В конце концов, великие тоже всего лишь люди.

В общем, первые экзамены на европейского военачальника Петр провалил полностью. По стратегии получил «неуд», а с зачета по тактике просто бежал. Однако скоро выяснилось, что те, кто поторопились вычеркнуть его из списка абитуриентов, ошиблись. Преподанный «братом Каролусом» урок царь усвоил великолепно. За все последующие годы в боях со шведами он ни разу не повторил ошибок той злополучной осени.

В принципе, главные выводы, сделанные русским монархом из «нарвской конфузии», и легли в основу его полководческих критериев, которыми он руководствовался затем до самой победы. Кратко их можно свести к 4 основным пунктам.

1. Никогда не вступать со шведами в сражения без подавляющего количественного превосходства.

2. Имея численное преимущество, все равно соблюдать предельную осторожность, стараясь по возможности усиливать позиции искусственными укреплениями.

3. Тщательно готовить тыловое обеспечение даже незначительных операций.

4. Всегда стремиться как можно больше узнать о силах и расположении скандинавов, не предпринимая до этого никаких серьезных шагов.

То есть осторожность, осторожность и еще раз осторожность. Противник был явно искуснее в чисто военных аспектах, и даже одно генеральное сражение с ним грозило риском потери всего — вплоть до трона. А вот по природным и людским ресурсам Россия имела несравнимое преимущество. Отсюда и парадоксальный на первый взгляд вывод: затяжная война на измор — наиболее короткий путь к победе. Что касается тактики, то здесь царь ничего нового не изобретал, придерживаясь общепринятых тогда канонов линейного построения, которые, кстати говоря, он применял на полях сражений весьма шаблонно. Не пытался преподнести противнику неразрешимый сюрприз в виде оригинальной задумки. А также ни разу не сумел быстро организовать преследование и добить врага.

Но удача с самого начала войны явно встала на сторону русских. Сначала она пришла в лице союзника. Саксонцы в 1701 г. вновь активизировались, и Карл развернулся на запад, оставив против Московии мизерные силы, возглавляемые к тому же заурядными военачальниками. Таким образом, русский монарх получил шанс в более льготных условиях еще раз испытать себя в роли полководца.

Если сравнивать кампании 1700 и 1702 гг., то сразу же бросается в глаза, что два года спустя он уже совсем не походил на того беспомощного «мальчика для битья», которому дали увесистого пинка под Нарвой. Первым делом Петр правильно выбрал направление главного удара — от Ладожского озера к Финскому заливу, вдоль реки Невы, разрезая восточные провинции неприятеля и одновременно ставя под угрозу обе его оборонительные группировки.

Неву в истоке и в устье запирали крепости Нотеборг и Ниеншанц. Овладение ими и являлось целью основной операции года. Готовили ее долго, скрытно и тщательно. Еще летом 1701-го, как только стало ясно, что шведский король уходит от русских рубежей, царь отправил на будущую арену боев разведчиков для сбора информации о характере местности и силах противника. Сначала он хотел захватить Нотеборг в марте 1702 г. внезапным наскоком по скованным льдом рекам. Однако ранняя распутица сорвала замысел. А затем пришлось ехать в Архангельск организовывать там оборону, поскольку имелись опасения, что шведы предпримут рейд на этот город.