Королева пламени - Энтони Райан

Она вырвалась на поверхность и закричала, втянула пропитанный влагой воздух, закашлялась. Ее швыряло малыми и большими волнами. Арентеса не видно. Вообще никого поблизости не видно. Тут грохнуло и хрустнуло, словно тысяча деревьев сломалась от одного удара. Дождь на мгновение ослаб, и показался «Маршал Смолин». Корпус гиганта содрогался, его будто волочило вдоль невидимого барьера, паруса сорвало с мачт, а с бортов сыпались темные капли. Рива не сразу поняла, что это люди — ее люди, прыгающие в море с разваливающегося под ними корабля.

Дождь и туча снова закрыли его. Но, хотя от холода немели ноги и руки и тело пронизывала дрожь, Рива все смотрела туда, где гибли ее люди. Она знала, что скоро умрет, и не хотела сопротивляться смерти.

«Я убила их всех своей ложью», — подумала Рива, когда волна захлестнула ее с головой.

Эта вилла оказалась самой большой из всех виденных раньше — скорее крепость, чем жилище, с высокими толстыми стенами, с садами на несколько акров вокруг. Несомненно, хозяин был богат. Он содержал гарнизон в две сотни варитаев. Но, несмотря на укрепления, хозяин оставил виллу, как только ему донесли о приближении войска рабов. Местных варитаев легко было сосчитать: они лежали четырьмя ровными рядами во дворе, все с одинаково разрезанными от уха до уха глотками.

— Никаких ценностей и лошадей, — доложил Дергач. — Большинство рабов в доме. В отличие от этих, кое-кто пробовал драться, но без особого успеха.

— Две сотни своих же людей, — недоуменно качая головой, проговорила Иллиан. — Какая бессмыслица!

— Они уже знают, как мы действуем, — заметил Френтис и указал на молчаливую группу освобожденных варитаев. — И не хотят, чтобы мы приобрели новых солдат. Мастер Ренсиаль, судя по состоянию тел, хозяева не дальше, чем в дне езды на север. Пожалуйста, мастер, позаботьтесь об этом.

Ренсиаль вскочил на коня. Отряд галопом вынесся из ворот и помчался на север. Зная странности натуры Ренсиаля, Френтис испытал сильное желание присоединиться к погоне. Но лучше было остаться здесь. В последние дни мастер изменился. Взгляд сделался осмысленней, иногда Ренсиаль даже произносил что-то, не требовавшее обычной расшифровки. Воистину безумец обретает разум на войне.

Не все рабы были перебиты при бегстве хозяев. Работавших в полях не тронули. Многие разбежались, но изрядная толпа вернулась назад, встревоженная и удивленная неожиданно теплым приемом. Рабы плакали от горя при виде убитых товарищей, в особенности — мужчины над погибшими женщинами. Браки между рабами запрещались, но Френтис видел, что повсюду рабы по-человечески привязывались друг к другу вопреки всяким барьерам и препонам. Потерявшим близких Френтис и передал одетого в черное хозяина, которого на следующий день притащил Ренсиаль. Он пригнал беднягу привязанным к своей лошади, со спутанными руками и ртом, прочно заткнутым кляпом.

Когда бывшие рабы с ножами и кнутами в руках окружили бывшего хозяина, Ренсиаль сказал:

— У него были жена и дети. Я их отпустил.

— Само собой, мастер, — подтвердил Френтис и подумал, что воларцы-хозяева всегда молят о пощаде.

И этот упал на колени, воздел руки — высокий крепкий мужчина, судя по виду и регалиям на вилле, военный. Быть может, известный офицер, герой войны, пожинающий плоды успешной карьеры, обзаведшийся внушительным домом, семьей, рабами. А теперь он всего лишь перепуганный человечек, обмочившийся, молящий о пощаде. Отчего воларцы всегда выпрашивают жизнь?

Когда началась пытка, Френтис ушел туда, где Иллиан тренировала рекрутов. Людей из Королевства теперь было меньшинство. Вольные мечники, которым позволили бежать с поля битвы, быстро разнесли новость, и со всех сторон потекли люди. Прибывшие исчислялись сотнями, и всего за месяц бунта войско разрослось до четырех тысяч. Потребность прокормить столько ртов заставила двигаться на северо-запад, к Новой Кетии, в край богатых плантаций. Вилла была первой из них.

Френтис немного понаблюдал за тренировкой и с удовольствием отметил, как умело и легко Иллиан заправляла рекрутами, ни дать ни взять — мастер на тренировочной площадке Ордена. Иллиан обучала работе с шестом, необходимой для обращения с копьями и алебардами, — в немалой степени потому, что другого оружия не хватало. Френтис поставил своих кузнецов перековывать как можно больше инструментов в топоры. Пока не появится достаточно оружия, придется торчать на вилле, а это скверно. Чтобы восстание не теряло темпа, Френтис послал в противоположные стороны Лекрана и Ивельду, дав каждому по две сотни бойцов и приказ освободить как можно больше рабов.

Подошел Тридцать Четвертый. Бывший раб облачился в снаряжение, взятое с тел офицеров отряда вольных мечников, и являл собой образец военной аккуратности: вычищен каждый дюйм доспехов, сияют надраенные пряжки.

— Он готов? — спросил Френтис.

— Он исцелен, брат, и полностью готов ездить верхом. Но все еще отказывается говорить.

— Это странно. Когда они понимают, что вы такое, их не унять.

— Кто я, а не что я, — с необычной резкостью поправил Тридцать Четвертый. — И то, чем я был раньше.

— Да, конечно, — с виноватой улыбкой сказал Френтис. — Проводим его?

Воларец отказался называть имя, но его отыскали в письмах, найденных в командирском багаже. Парень сидел во дворе, прикованный к акации.

— Почтенный гражданин Варек, как ваше здоровье? Уже лучше? — присев рядом на корточки, осведомился Френтис.

Воларец не ответил. Он прислонился к стволу и глядел с усталой злобой. Очнуться в цепях и увидеть свой батальон наголову разгромленным — не самое легкое переживание.

— У меня хорошие новости для вас, — сказал Френтис и велел Тридцать Четвертому разомкнуть кандалы. — Вас ожидает свобода.

Варек насторожился. Френтис уловил проблеск поспешно скрытой радости в его глазах.

— Уверяю, я не пытаюсь обмануть вас, — заметил Френтис, взялся за цепь и дернул.

Воларец нехотя поднялся на ноги и все время косился — ожидал удара. Френтис повел пленника через двор, зная, что тот обязательно подметит, сколько бывших рабов тренируется с оружием. У арки входа на виллу ожидал Дергач.

— Надеюсь, мы не ошиблись — это ваш конь? — снимая наручники, спросил Френтис.

Воларец немного расслабился, потер ободранные кандалами запястья, посмотрел на коня, потом на Френтиса. И заговорил впервые с тех пор, как очнулся:

— Я ни за какую награду не предам мой народ.

— Вряд ли свобода будет вам наградой, — заметил Френтис. — Думаю, вы понимаете, что вас ожидает в Новой Кетии. Вы — побежденный опозоренный сын знаменитого отца. Вы не сможете вынести стыда. Но, прежде чем покончить с собой, пожалуйста, сообщите своим мучителям: произошедшее с вами скоро случится и с ними. Еще до конца года их город падет, все, кого они держат в неволе, будут освобождены. Но моя королева полна сострадания, она согласится пощадить принявших ее условия.