Леонардо да Винчи. Загадки гения - Чарльз Николл

Летом 1497 года Леонардо все еще работал над «Тайной вечерей». Это отражено в монастырских книгах за этот год, где есть запись о выплате 37 лир неким рабочим «за работу, проделанную над окном в трапезной, где Леонардо пишет Апостолов». 29 июня 1497 года Лодовико пишет письмо своему секретарю, Маркезино Станга, в котором выражает надежду на то, что «Леонардо Флорентиец скоро закончит работу, начатую им в трапезной», и тогда он сможет «перейти к другой стене трапезной».[538] В письме явно ощущается нетерпение и раздражение герцога.

Как известно, великая роспись Леонардо была новаторской во многих отношениях. Для росписи он использовал смесь масла и темперы вместо традиционной техники живописи по свежей штукатурке, buon fresco. Это позволяло художнику работать медленнее и переписывать то, что ему не нравилось. Однако очень скоро проявились недостатки новой техники – краска начала отслаиваться. Влажность еще более усугубила положение. Разрушение красочного слоя стало очевидным еще при жизни художника. В 1517 году историк Антонио де Беатис замечал, что роспись «начинает портиться». Вазари видел «Тайную вечерю» в 50-х годах XVI века и писал о том, что «не видно ничего, кроме путаницы пятен».[539] Несомненно, что разрушение росписи стало главной причиной, по которой с нее было снято множество копий, две из которых были сделаны художниками, принимавшими участие в написании оригинала, – Марко д’Оджионо и Джампьетрино. Из-за этого же проводились многочисленные и весьма разрушительные реставрации «Тайной вечери», одна из которых, согласно документам, была проведена в начале XVIII века, но, скорее всего, была уже не первой. В 30-х годах XX века, сравнивая состояние росписи с ранними копиями и подготовительными эскизами из Виндзорской коллекции, Кеннет Кларк жаловался на то, что все нюансы пропали под жестокой рукой реставратора. Он полагал, что «преувеличенно гримасничающие лица, словно сошедшие со «Страшного суда» Микеланджело», принадлежали кисти «немощного маньериста XVI века».[540]

Внутренняя хрупкость картины стала частью ее волшебного воздействия на зрителя. Превратившись за несколько десятилетий в «мешанину пятен», чудовищно пострадавшая от наполеоновских солдат в начале XIX века и с трудом уцелевшая во время бомбардировки союзников летом 1943 года, картина Леонардо являет собой настоящее чудо. Остается только поражаться тому, как она смогла сохраниться до наших дней.

Последняя, и самая амбициозная, реставрация была проведена в 1999 году под руководством Пинин Брамбиллы. Работа длилась более двадцати лет и обошлась примерно в 20 миллиардов лир (около 6 миллионов фунтов стерлингов). Главной задачей реставраторов было снять наслоения, появившиеся в результате предыдущих реставраторских работ, смыть потемневший лак, устранить поверхностную роспись, в надежде обнаружить остатки оригинальных пигментов. Пинин Брамбилла говорит, что с картиной обращались так, «словно она была настоящим инвалидом».[541] Реставрацию многие критиковали – как всегда, за «утрату духа» оригинала, но то, что мы видим сегодня, намного ближе к написанному на стене трапезной Леонардо и его помощниками. Нечто подобное увидел восторженный мальчик Банделло 500 лет тому назад. Разумеется, реставрация далека от оригинала – сохранилось не более 20 процентов оригинального красочного слоя. Картина появилась из стены, словно призрак, и мы снова видим лица и жесты апостолов, простые, но исполненные глубокого значения детали «Тайной вечери»: наполовину опустошенные чаши с вином, филигранный узор на скатерти, нож, который под влиянием момента святой Петр сжимает жестом убийцы.

1496 год ознаменовался не только работой над «Тайной вечерей». В этом году расцвела великая дружба. В Милан приехал математик фра Лука Пачьоли – «маэстро Лука», как называл его сам Леонардо.

Пачьоли родился в маленьком городке Борго-Сан-Сеполькро на южной границе Тосканы. К моменту приезда в Милан ему было немного за пятьдесят. В молодости он учился у Пьеро делла Франческа, у которого была здесь студия. Математические изыскания Пьеро в области перспективы произвели на него огромное влияние. По мнению Вазари, он во многом использовал их в собственных произведениях. В середине 70-х годов XV века он бросил весьма перспективную карьеру бухгалтера, став монахом ордена францисканцев, дававших обет бедности. В течение двенадцати лет Пачьоли был бродячим ученым. Он читал лекции по философии и математике. Выступал Пачьоли в Перудже, Неаполе, Риме, Урбино и в венецианском городе Задаре, находящемся в Хорватии. В 1494 году он опубликовал первую книгу, энциклопедию Summa de arithmetica, geometria e proportione. Книга поражает своими размерами – 600 страниц мелким шрифтом формата ин-фолио. Пачьоли писал на итальянском, стремясь уйти от языка ученого мира, латыни. Запись в Атлантическом кодексе говорит о том, что эта книга была в библиотеке Леонардо («Арифметика маэстро Луки»). Леонардо приобрел ее за 6 лир, а затем часто цитировал в своих записных книжках. Некоторые записи явно связаны с композиционной геометрией «Тайной вечери».[542] Как ясно из названия, книга Пачьоли представляет собой конспект, а не оригинальное сочинение. В ней есть разделы, посвященные теоретической и практической арифметике, алгебре, геометрии и тригонометрии. Тридцать шесть глав посвящено принципам двойной записи в бухгалтерии. Обсуждает Пачьоли также вопросы азартных игр, приводит таблицу перевода валют, весов и мер, используемых в различных итальянских государствах. Будучи философом, фра Лука не забывал о жизни практической. Он пишет о том, что «регулярные расчеты позволяют сохранять долгую дружбу».

Якопо Барбари. «Портрет фра Луки Пачьоли», 1495