Тёмные всадники - Тифен Сиовель

мертвых листьев. Брисеида чувствовала на себе взгляды всего леса. Дьявол разразился смехом. Деревья ожили, зашумели, заскрипели, затрещали. Вскоре жеребец не мог сделать ни шагу, а кора продолжала завязываться узлами на его конечностях, шее и доспехах Брисеиды. Она была в ловушке. Выхода не было. Фатальность ловушки, закрытой для нее, пугала ее даже больше, чем мысль о медленной смерти.

Стоящий за ветвями дьявол протянул руку с тлеющими ветками. Даже он не мог пробраться сквозь дебри растительности. Его лицо ожило от демонического гнева. Был ли это он, чистый страх, сильнее дьявола, страх, который вскоре превратит Брисеиду в пыль? В панике жеребец боролся, не в силах освободиться. Металл доспехов Брисеиды начал скрипеть, скоро он прогнется под деревом. Только ее рука, державшая меч, оставалась свободной. У Брисеиды никогда бы не хватило сил вонзить свой клинок в одну из ветвей. Запах страха наполнил ее ноздри. Нагрудный знак на поддался давлению, прижавшись к груди. Брисеида закричала от боли. Поскольку ей ничего другого не оставалось, она представила себе страх и, подняв меч, вонзила его высоко в небо. Лезвие скользнуло между ветвями, рассекая воздух. Вихрь пронесся по листьям, и дерево ослабило хватку. Как только смог, ее конь помчался сквозь ветви, скача вперед, как торнадо. Брисеида изо всех сил цеплялась за седло, чтобы деревья не снесли, когда она проносилась мимо. Она не контролировала направление, через щель не было видно ничего, кроме нагромождения листвы.

Наконец жеребец замедлил ход, затем остановился, вздрогнув и громко выдохнув через раздувшиеся ноздри.

У его копыт, затерявшись в мертвых листьях, стоял маленький гриб с коричневой шляпкой и озорным выражением на беловатом лице.

– Какой твой самый большой, самый чистый, самый глубокий страх?

– ЧТО? – воскликнула Брисеида, чуть не разрыдавшись. – Да я только что перепугалась до смерти по меньшей мере дюжину раз!

Она узнала форму деревьев вокруг химеры. Она находилась точно в том же месте, что и несколько минут назад, до того, как ей пришлось пережить самый ужасный кошмар. Гриб покачал головой:

– Ты выбрала один. Он не был ни самым великим, ни самым чистым, ни самым глубоким. У тебя есть еще две попытки. Какой твой самый большой, самый чистый, самый глубокий страх?

Брисеида была так расстроена, что не могла мыслить здраво. Но она уже столько пережила, что не могла сдаться сейчас.

– Я боюсь… потерять своих близких.

– Счастливого пути, – кивнул гриб, пригнувшись, чтобы пропустить ее.

Ветви деревьев снова начали трещать. Брисеида не была готова пройти через те же мучения во второй раз. И все же она пришпорила коня и взмахнула мечом. Жеребец не хотел, она подбодрила его боевым кличем, и они снова поскакали в глубь леса.

Перед ними распахнулась огромная песчаная поляна, словно погруженная во тьму. Здесь царило неземное спокойствие. Только мощное дыхание ее лошади и слишком быстрая пульсация крови в ушах нарушали густую, липкую тишину. В поисках подсказки Брисеида осмотрела фасады высоких деревьев, окружавших песок. Ее конь сделал несколько шагов, прыгнул в сторону, снова запаниковав. Она почувствовала, как он погружается в землю, ищет точку опоры и снова погружается. Зыбучие пески. Еще несколько шагов, и они не смогут двигаться.

– Назад! – крикнула она, изо всех сил натягивая поводья. Но жеребец уже слишком увяз, чтобы поднять задние ноги.

– Поворачивай, поворачивай!

Она бросилась вперед, чтобы всем своим весом надавить на бедную челюсть своей лошади. Конь поднялся на задние ноги, потеряв равновесие, вскочил на ноги и стал раскачиваться, чтобы вытащить себя из песка. Едва они достигли твердой земли, как раздался голос:

– Что это такое? Кто это? Жюль?

Сердце Брисеиды подпрыгнуло. Она, как сумасшедшая, натянула поводья, чтобы заставить жеребца развернуться, и стала искать говорящего во тьме через козырек. Это был голос ее матери, она была уверена.

– Это не я… – раздался нерешительный голос мальчика.

– Жюль! Иди сюда!

Брисеиду трясло так сильно, что металлические пластины ее доспехов скрежетали. В центре поляны стояли ее брат в пижаме, с бутербродом в руке, и ее мать в рабочей форме. Брисеиде следовало ожидать этого, она никогда не должна была говорить о своих родственниках. Чашка ее матери беззвучно упала на песок, который мгновенно впитал кофе. Анни присела и просеяла песок сквозь пальцы.

– Что происходит… – прошептала она.

– Мама, где дом? – спросил ее брат обеспокоенным голосом.

«За эту сцену ответственна Цитадель», – размышляла Брисеида, пытаясь вернуть себе самообладание. Ее семья не могла находиться здесь, посреди зыбучих песков. Должно быть, она стала жертвой иллюзии.

– Жюль, что я тебе говорила, иди сюда сейчас же!

– Я не могу, я тону…

– Что?

Жюль уже стоял по колено в песке. Что, если Цитадель действительно перенесла их сюда? Брисеида не могла рисковать.

– Мама! – закричала она. – Это зыбучие пески, вытащи его из них!

– Брисеида, где ты?

– Она там, мама! – воскликнула Жюль. – Это рыцарь там, я вижу ее!

– Вытащи его оттуда, мама! Он не справится сам!

Жюль погрузился в зыбучие пески до середины бедер. Он уронил бутерброд, чтобы помочь себе руками, но и они утонули, как только он прижал их к песку.

– Джулс! Убирайся оттуда! – крикнула Анни, подбегая к нему.

Она тут же опустилась на колени. Жюль уже погрузился до пояса.

– Это кошмар, – вздохнула Анни, делая паузу, чтобы подумать. – Брисеида в больнице, а мы дома на улице Бельвю, я сейчас проснусь…

– Мама, я тону, помоги мне!

– Мамочка! Это не кошмар, ты должна вытащить его! – крикнула Брисеида, указывая пальцем в железной перчатке на Жюля.

– Ты знаешь, что происходит?

– Да, но…

– Скажи мне, что происходит, Брисеида!

– Я не могу, это слишком сложно! Вытащи его оттуда, быстро!

Но ее мать была в песке уже до середины бедра. Она боролась с песком, но погружалась все глубже. Жюль был по грудь и начал паниковать.

– БРИСЕИДА! – кричала Анни. – Я застряла! Помоги нам, иди за помощью!

– Мамочка, здесь никого нет, – ответила Брисеида со слезами на глазах. – Не двигайся, Жюль! Ты погружаешься еще больше!

– Я не могу выбраться! – в ужасе воскликнул Жюль, умоляя ее. – Брисеида!

Анни удалось схватить сына за руку, который был уже по шею, но она была по пояс и не имела опоры, чтобы вытащить его. Оба продолжали тонуть.

– БРИСЕИДА! БЫСТРО! Слезай с лошади и принеси нам ветку!

– Я не могу слезть с лошади, – всхлипывала Брисеида.

– О чем ты говоришь? Слезь с лошади!

– Я не могу…

– Ма… Ма…

– ЖЮЛЬ!

Песок попал в рот и ноздри Жюля, когда он изо всех сил старался сохранить лицо чистым. Его рука выскользнула из руки Анни, и песок поглотил его окончательно.

– ЖЮЛЬ! НАЗАД! – крикнула Анни. – БРИСЕИДА! БЫСТРО! ВЫТАЩИ ЕГО ОТТУДА! БРИСЕИДА!

Для Брисеиды это было слишком. Она натянула поводья своего коня так сильно, что он вывернул шею, и понеслась накренившись, как сумасшедшая, чтобы погрузиться в лес. Она плакала так сильно, что не могла видеть. Позади нее крики ее матери заполнили поляну. Жеребец скакал с пеной у рта, пока не остановился на месте.

– Какой твой самый большой, самый чистый, самый глубокий страх?

– Ты, я забью тебя до смерти! – вскричала Брисеида, угрожая грибу мечом Энндала.

– У тебя есть еще одна попытка. Ты хочешь остановиться на этом?

Брисеида заставила себя сделать несколько глубоких вдохов. Она все еще была на том же месте, перед теми же деревьями. Она не была напугана до смерти, поскольку смерть не была ее самым сильным страхом.