Полюс капитана Скотта - Богдан Сушинский

Ренник — рослый, худощавый шатен — недоверчиво взглянул в сторону хребта и инстинктивно поежился. Если любимчик Скотта лейтенант Бауэрс отличался поразительным невосприятием холода, то Ренник был его полной противоположностью. Порой доктору казалось, что сам вид снега, вид ледовой поверхности вызывает у этого флотского офицера какое-то аллергическое отвращение. Почему этот человек, большую часть своей флотской службы проведший в теплых водах Индийского океана, решился на экспедицию в Антарктиду, наверное, так и останется для доктора загадкой. Иное дело, что у Генри была репутация знающего гидролога и океанографа. Но это скорее объясняет и оправдывает выбор Скотта, а не выбор этого несуразного худощавого лейтенанта.

— Ну а если и там не обнаружим ни лагеря, ни тел, что тогда?

— Понятно, что… К полюсу пойдем, — Аткинсон едва пригасил ироническую ухмылку. — Прямиком к полюсу. От гурия к гурию, строго на юг.

— Но ведь мы не готовы к такому рейду, сэр! — ужаснулся океанолог.

— Что значит: «Мы не готовы»? Как это понимать? К чему же вы тогда готовились, как не к покорению полюса?

— Я имел в виду, что не готова наша команда.

— Это уже не имеет значения, лейтенант. Главное — видеть перед собой цель.

Ренник пораженно взглянул на начальника экспедиции, затем — на расплывавшиеся на горизонте контуры хребта и, вновь передернув плечами, вернулся к палаткам.

Глядя ему вслед, Аткинсон криво ухмыльнулся и покачал головой, дескать, «с кем только не приходится рисковать в этом ледовом аду?!». В его распоряжении было всего двенадцать полярников, десять из них доктор увлек за собой на этот поиск. При этом он как начальник экспедиции оказался перед нелегким выбором: куда идти — на север или на юг? Понятно, что судьбу группы Скотта нужно было во что бы то ни стало выяснить, но в это же время на Земле Виктории завершала тяжелую зимовку группа лейтенанта Виктора Кемпбелла.

Еще в январе эта группа, в которую кроме Виктора вошли корабельный врач лейтенант Мюррей Левик, геолог Пристли, а также моряки Эббот, Дикасон и Браунинг, была высажена на Земле Виктории, на старой стоянке, получившей название «Убежище Эванса». Предполагалось, что уже в середине февраля «Терра Нова» снимет эту «Северную группу», чтобы доставить на базу, и все её члены остались там на зиму в летних лыжных костюмах, с запасом провианта всего на четыре недели.

Но случилось так, что в середине февраля барк оказался в ледовом плену и, несмотря ни на какие маневры команды, ближе, чем на тридцать миль, подойти к берегу Земли Виктории не сумел. Только тогда Аткинсон, лейтенант Эванс и остальные опытные полярники поняли, насколько легкомысленно Скотт, Кемпбелл и все они, вместе взятые, отнеслись к снаряжению этой экспедиции и как жестоко теперь всем им придется расплачиваться за это.

— Ваш обед готов, сэр! — окликнул лейтенанта моряк Дебенхэм, который не раз демонстрировал чудеса кулинарии, поражая полярников отбивными и котлетами из тюленьего и пингвиньего мяса.

В этот раз блюдо из мороженого тюленьего мяса тоже выглядело привлекательным, однако Аткинсон пережевывал его, не воспринимая ни вкуса этой поджарки, ни остроты её приправы. Над Ренником он, конечно, подшутил, но вопрос лейтенант ставил правильно: где тот рубеж, на котором он должен прекратить поиск полюсной группы ради спасения своих собственных людей? Где он обязан остановиться и повернуть назад — определить будет несложно. А вот имеет ли он право уйти из Антарктики, не прочтя молитву над усопшими и не обнаружив ни писем их, ни дневников — это уже не только вопрос риска, но и чести.

Когда возникла дилемма, куда идти: на поиски группы капитана Скотта, которая, без всякого сомнения, погибла, или на поиски группы лейтенанта Кемпбелла, у которой был шанс выжить, по крайней мере мог уцелеть хоть кто-нибудь из группы, — мнения резко разделились. Лейтенант Ренник, как океанолог, считал, что нехватка в «Северной группе» продуктов питания могла восполняться охотой на тюленей, пингвинов и прочую морскую живность. В то время как все жизненные ресурсы «полюсной группы» были исчерпаны еще осенью. Его активно поддерживали биолог Нельсон, санный механик Дэй и каюр-норвежец Йенс Гран, которые конечно же отдавали предпочтение поиску выживших, а не погибших.

— Собаки и мулы накормлены, сэр, — подошел к нему Черри-Гаррард, который был помощником начальника экспедиции. — Прикажете сворачивать лагерь?

— И как можно скорее, — ответил лейтенант, вновь поднося к глазам подзорную трубу.

— Может оказаться, что там, впереди, уже не осталось ни одного склада. Не исключено, что, пополнив запасы на предыдущем складе, группа капитана сбилась во время пурги с пути и ушла в сторону. Так случалось со всеми группами.

— Положите на санки столько продовольствия, сколько мы способны увезти с собой. В «Однотонном» лагере, как я полагаю, его немало.

— Небольшой, аварийный, запас я все же оставлю. На тот случай, если наше возвращение тоже окажется катастрофически трудным.

— Вы — достаточно опытный полярник, лейтенант. Решайте сами.

— Спасибо за доверие, сэр. Капитан Скотт обычно полагался только на себя, и это вызывало…

— Мы не будем обсуждать сейчас действия и недостатки капитана, — резко прервал его доктор. Чтобы тут же сгладить эту резкость, задумчиво произнес: — Скорее всего, группа погибла там, на плато, где морозы страшнее и где часто бушуют метели.

— Мне тоже кажется, что если бы капитан сумел спуститься с гор, то уж потом умудрился бы довести группу до базового склада, где было все: провиант, топливо, одежда, запасные сани…

— Для того мы и прибыли сюда, лейтенант, чтобы разгадать ту загадку, которую, кроме нас, никто ни на этом континенте, ни в Британии, разгадать не способен.

…Да, в конце концов Аткинсон все же повел отряд сюда, на юг. Для этого у начальника экспедиции были довольно веские аргументы. Во-первых, продвигаться с санками по весеннему берегу, испещренному полыньями, трещинами и вскрывшимися фьордами, была крайне трудно. Во-вторых, лейтенант не сомневался, что, возвращаясь из Новой Зеландии в Антарктиду, барк «Терра Нова» обязательно подойдет к «Убежищу Эванса» и — живых или мертвых — снимет оттуда полярников.

Но самым болезненным для него был все же вопрос престижа. Разве эта экспедиция была затеяна не ради того, чтобы первым на полюсе развевался флаг Британской империи? Разве не ради этого тысячи людей жертвенно предоставляли свои деньги, продукты и различные товары, чтобы экспедиция Скотта состоялась? Разве не ради этого они затрачивали свои ресурсы, усилия или просто переживали за ее успех?! Тогда кем же он, новый руководитель экспедиции, предстанет перед английской нацией, перед всем миром, если явится, не только не отыскав следы полюсной группы Скотта, но и не получив ни малейшего представления о том, достигла ли она полюса?

Где и как именно погибли люди Скотта — это будет представлять интерес для родных и близких. По-настоящему же нацию интересует сейчас другое: дошел капитан до полюса или не дошел? Покорил или не покорил? Стал ли он при этом первым покорителем полюса, или Норвежец все-таки опередил его? И вообще где доказательства того, что капитан действительно побывал на полюсе, а не водрузил флаг империи на одной из ледовых сопок, вдали от него?