Террор Бешеного - Виктор Доценко

- Ты видел, милый? Ты видел? - совсем как ребенок, радовалась Розочка.

- Я все видел, милая. И все понял. А где же мой Савушка?

- А он давно на тебя смотрит, - рассмеялась Розочка, кивнув на веранду, где стояла дородная негритянка лет сорока, она держала на руках мальчугана, который смотрел на Савелия и с огромным нетерпением тянул к нему свои ручонки.

Савелий подскочил, подхватил ребенка на руки, прижал к своей груди, и вдруг из его глаз брызнули счастливые слезы. А мальчуган что-то загукал по-своему и, внимательно всматриваясь в него, ласково провел рукой по щеке отца, потом потрогал его нос.

- Господи, он так смотрит на меня, словно давно знает! - удивился Савелий.

- Еще бы ему тебя не знать! У него с первого же дня, рядом с кроваткой, стоит твое фото.

- Это правда, Савка?! - радостно воскликнул Савелий и подкинул его в воздух.

Малыш нисколько не испугался, а, наоборот, рассмеялся, и так заразительно, что этот смех подхватили не только его родители, но и его темнокожая нянечка. Савелий еще раз подкинул его, и раздался новый взрыв счастливого детского смеха. Еще раз взметнулся маленький Савочка вверх, и вдруг малыш явственно несколько раз произнес:

- Па... па... па...

- Господи, Савочка! - всплеснула руками Розочка, подбежала к нему и, взяв его за пальчики, попросила: - Повтори! Ну, же повтори, маленький мой! Папа! Папа!

- Па... па... па... - снова выдохнул малыш, потом улыбнулся во весь рот, обнажая четыре зубика, перевел взгляд на Розочку и очень четко повторил несколько раз: - Ма... ма... ма...

- Ты знаешь, Савушка, - повернулась Розочка к Савелию, - "ма" он уже говорил несколько раз, но "па" произнес впервые!

- Это его подарок отцу! Боже, какая же ты у меня умница! - Прижимая левой рукой ребенка, он правой обнял Розочку. - Как же у тебя сил хватило столько молчать о нем? Когда же он родился?

- Шестнадцатого декабря.

- Ого, больше восьми месяцев уже парню, а я только что узнаю о нем! Крестила?

- Как же я могла крестить его без тебя?

- А я знаю, кто будет его крестным отцом: Майкл! Не возражаешь?

- Ни капельки! - воскликнула Розочка. - А крестной матерью пусть будет моя тетя Зина, ладно?

- Кто может быть более ладной крестной матерью?

Несколько дней пролетели для них как единый миг. Савелий не хотел откладывать крестины сына в долгий ящик, и он предложил Розочке выбрать церковь. Просмотрев несколько, они единодушно остановились на Свято-Николаевском кафедральном соборе.

Он поразил их величественными размерами, пятью позолоченными куполами, сооруженными в классическом русском стиле. И находился собор очень удобно: в самом центре Нью-Йорка, на Девяносто седьмой улице, между Мэдиссон и Пятой авеню. А еще им показалось символичным то, что в этом году этот собор отмечал свое столетие.

Кафедру в этом соборе занимал епископ Меркурий, а все обряды исполнял протоиерей Виктор. С ним Савелию с Розочкой даже удалось познакомиться: он оказался внушительного вида, с большой окладистой бородой и красивым густым басом. Узнав, что они из России, протоиерей Виктор сразу признался в своей любви к Москве.

Майкл Джеймс, исповедующий православие, узнав, что Савелий с Розочкой выбрали его в качестве крестного отца для своего ребенка, очень обрадовался и сразу заявил, что все организационные и финансовые вопросы, связанные с крещением, берет на себя. Он задал только один вопрос: в какой церкви они хотят совершить обряд крещения, и сразу одобрил их выбор, заметив при этом, что и своего сына крестил в том же соборе, и даже пообещал добиться, чтобы обряд крещения произвел сам епископ Меркурий. Услышав, кто будет крестной матерью, Майкл тут же отправился к Зинаиде Александровне, чтобы "обсудить некоторые вопросы"...

Крестины прошли вполне торжественно и благочестиво: Майкл выполнил обещание, и седовласый Епископ Меркурий своим благолепным образом внушал особый трепет и почтение. Этим духом проникся даже маленький Савочка, со смирением приняв троекратное полное погружение в воду, налитую в позолоченную купель, даже и не пискнул ни разу, лишь смешно отфыркивался.

После совершения обряда Майкл преподнес гостям сюрприз и повез всех отмечать столь знаменательное событие в один из самых известных в Нью-Йорке русских ресторанов под названием: "The Russian tea room" - "Русский чайный салон", рассказав по дороге об этом интересном заведении.

В 1926 году танцовщики, изгнанные из Русского императорского театра оперы и балета, открыли этот чайный салон, который вскоре стал специализироваться исключительно на русской кухне, причем здесь можно было встретить все типы существовавших тогда водок. Этот ресторан, возглавляемый бывшей актрисой Фэйт Кей, настоящий театр, где каждую минуту чувствуешь себя как на сцене и можешь запросто встретить в нем Лиз Тейлор, Михаила Барышникова или Вуди Аллена, облюбовавших его для постоянных посещений. Вполне возможно, сыграло роль и его месторасположение - между Шестой и Седьмой авеню: в нескольких шагах от него находились Карнеги-холл и Линкольн-Центр.

Савелию очень понравилось внутри: розовые столы, красивые картины на стенах. Удивили новогодние украшения, которые, как оказалось, висели там постоянно. И превосходная кухня: блины с семгой, котлеты по-киевски, салат с норвежским лососем и, конечно же, знаменитый борщ.

Все остались довольны веселым и вкусным застольем.

Савелий почувствовал, что с появлением в его жизни сына - этого маленького, беззащитного существа, в нем что-то изменилось. Он был более спокоен, уравновешен, даже походка стала более степенной. Казалось, Савелий наконец обрел внутренний стержень, в котором так нуждался. Глядя на сына, он с удивлением находил в его внешности все новые и новые черты себя самого. Однажды ему даже показалось, что он видит себя в младенческом возрасте.

У парня явно был характер созерцательный, некапризный и несуетный - плакал он только от обиды, никогда не тревожил маму по ночам, давая ей отоспаться, и днем мог часами заниматься своими игрушками.

Савелий забыл обо всех своих врагах, об опасностях, которых только что избежал: ему казалось, что это осталось в далеком прошлом и его семейная идиллия продлится вечно. Но вскоре позвонил Майкл.

- Привет, приятель, как отдыхается молодому папаше? - слишком бодрым голосом спросил он.

- Здравствуй, Майкл! Спасибо, отлично! Но мне кажется, что моим безмятежным денькам пришел конец.

- С чего ты взял? - удивился генерал.

- Тебя выдал слишком бодрый голос, - улыбнулся Савелий. - Чем могу быть полезен?

- Ты сейчас можешь приехать ко мне?

- На Риверсайд драйв? Да, конечно!

- Тогда выходи и садись в мою машину.

- А если бы я оказался занят?