Зубы тигра - Том Клэнси

* * *

– Настолько быстро, доктор? – спросил Доминик.

Пастернак кивнул:

– Да, именно настолько.

– И по-настоящему надёжно? – усомнился Брайан.

– Пяти миллиграммов вполне достаточно. Эта ручка-шприц вводит семь. Если кому-то удастся выжить, это стало бы самым настоящим чудом. К сожалению, смерть будет крайне неприятной, но с этим ничего нельзя поделать. Мы могли бы использовать токсин ботулизма – это очень быстродействующий нейротоксин, – но он остаётся в крови и обязательно обнаружится при посмертном токсикологическом анализе. Сукцинилхолин разлагается просто замечательно. Обнаружение его оказалось бы ещё одним чудом, но и оно могло бы случиться лишь в том случае, если бы патологоанатом точно знал, что искать, а это весьма маловероятно.

– Итак, ещё раз – насколько быстро он действует?

– Двадцать-тридцать секунд – в зависимости от того, далеко или близко окажется крупный кровеносный сосуд. После этого наступит полный паралич. Человек будет не в состоянии даже моргнуть. У него не сможет двигаться диафрагма, а это значит – потеря дыхания, кислород не поступает в лёгкие. Сердце ещё некоторое время может биться, но поскольку потребность этого органа в кислороде очень велика, ишемические изменения начнутся через считанные секунды – это означает, что сердечная ткань начнёт умирать от недостатка кислорода. Боль будет крайне сильной. Как правило, тело обладает некоторым запасом кислорода. Каким именно – зависит от физического состояния: у тучных он меньше, чем у худощавых. Как бы там ни было, сердце умрёт первым. Оно будет пытаться сокращаться, но от этого боль только усилится. Прекращение деятельности коры головного мозга произойдёт через три-шесть минут. До этого времени он будет ещё слышать, что происходит, но не видеть...

– Почему? – спросил Брайан.

– Веки, по всей вероятности, закроются. То есть наступит полный паралич. Он будет лежать, испытывая страшную боль, неспособный совершить малейшее движение, с сердцем, пытающимся перекачивать лишённую кислорода кровь, до тех пор, пока мозговые клетки не умрут от кислородного голодания. После этого теоретически возможно поддержать в теле физиологическую жизнь – клетки мускулатуры способны существовать без кислорода несколько дольше, чем мозговые, но разум, все условные и безусловные рефлексы будут утрачены навсегда. Возможно, это чуть менее верная смерть, чем после пули в лоб, но зато препарат убивает без шума и не оставляет практически никаких следов применения. Во время умирания сердечные клетки производят ферменты, которые служат одним из признаков для установления смерти от сердечного приступа. Поэтому при патоанатомической экспертизе будет поставлен диагноз «сердечная недостаточность» или «неврологический пароксизм» – его может спровоцировать мозговое новообразование, и потому не исключено, что они станут изучать ещё и мозг. Но гематологическая проба даст ответ: «сердечная недостаточность», и на этом анализы прекратятся. Эта проба не покажет присутствия сукцинилхолина, поскольку его метаболизм продолжается даже после смерти организма. И морг останется с очередным случаем острой сердечной недостаточности, какие встречаются каждый день. Возможно, кровь проверят также на наличие холестерина и ещё какие-то факторы риска, но ничего не изменит того факта, что человек умер по причине, которую никогда не удастся установить наверняка.

– Господи! – пробормотал Доминик. – Доктор, чёрт возьми, вы-то как влезли в этот бизнес?

– Мой младший брат был вице-президентом «Кантор Фицджеральд», – коротко ответил профессор.

– Значит, нам стоит обращаться с этими ручками поосторожнее? – спросил Брайан. Объяснение доктора его полностью удовлетворило.

– Лично я поступил бы именно так, – сказал Пастернак.

Они вылетели из международного аэропорта Даллеса рейсом «Бритиш Эруэйз» на «Боинге-747», систему управления которого спроектировал их родной отец двадцать семь лет тому назад. Доминик философски подумал о том, что тогда он ещё ползал в подгузниках, а мир с тех пор успел сделать много оборотов вокруг своей оси.

Оба путешествовали по совершенно новым паспортам, выписанным на их настоящие имена. Все остальные необходимые документы хранились в памяти их портативных компьютеров, глубоко зашифрованные, точно так же, как модемное и другое коммуникационное программное обеспечение. Они были дорого, но достаточно небрежно одеты, как и большинство пассажиров салона первого класса. Вдоль рядов кресел порхали стюардессы. Братья взяли какие-то закуски и по стаканчику белого вина. Когда самолёт набрал высоту, подали более плотную трапезу; еда оказалась приличной – это, пожалуй, наивысшая оценка для того, что подаётся в самолётах. Неплохим оказался и выбор фильмов по видео. Брайан включил «День независимости», а Доминик – «Матрицу», – оба с детства питали пристрастие к научной фантастике. В кармане пиджака у каждого лежало по красивой сувенирной ручке с золочёным корпусом. Запасные заряды находились в бритвенных приборах, путешествовавших вместе с остальным багажом на нижней палубе. До Хитроу предстояло лететь около шести часов, и оба рассчитывали, что смогут немного поспать в пути.

– Есть какие-нибудь сомнения, Энцо? – шёпотом спросил Брайан.

– Нет, – ответил Доминик. – Только бы все получилось. – Он решил не добавлять, что в камерах английских тюрем довольно плохая сантехника, и если для офицера морской пехоты пребывание в таких условиях, несомненно, окажется неприятным, то для штатного специального агента ФБР оно будет форменным оскорблением.

– Согласен с тобой. А теперь, братишка, давай поспим.

– Понял тебя, кувшиноголовый[69], связь кончаю. – Братья, нажав на рукоятки в подлокотниках, низко откинули кресла. В трех тысячах миль под ними раскинулись бескрайние просторы Атлантики.

* * *

В свою квартиру Джек-младший вернулся, уже точно зная, что его кузены отправились за границу, и хотя ему не сообщили о конкретной цели путешествия, чтобы догадаться о ней, не требовалось сверхъестественного взлёта воображения. По всей вероятности, Уде бен-Сали осталось жить не больше недели. Он узнает, когда это случится, из утреннего перехвата сообщения из Темза-хаус. Сейчас он пытался догадаться, что же именно скажут британцы, насколько сильно они встревожатся и/или расстроятся из-за этого. Несомненно, из сообщений он сможет кое-что угадать о том, как именно это будет сделано. Но любопытство у него разгорелось невероятно. Он провёл в Лондоне достаточно времени, чтобы точно знать, что применение оружия там не допускается, если только речь не идёт о лишении жизни, санкционированном правительством. В таком случае – если, скажем, САС разберётся с кем-то, кого очень не любят на Даунинг-стрит, 10[70], – полиция будет знать, что не нужно слишком усердствовать в расследовании этого дела. Ну там, несколько формально необходимых допросов и опросов, чтобы папка с делом не оказалась чересчур тощей, перед тем, как её засунут в шкаф с табличкой «НЕРАСКРЫТЫЕ», где она, всеми забытая, будет собирать пыль до скончания времён. Необязательно быть конструктором космических ракет, чтобы понимать такие вещи.