Косые тени далекой земли - Осака Го

– Не попал, но и не промахнулся, – важно проговорил Кадзама и отпил глоток вина.

Рюмон поднял указательный палец:

– То есть пресловутые золотые слитки спрятаны под землей где-то в Толедо, ты это хочешь сказать?

– Совершенно верно.

Тикако всем телом подалась вперед:

– Здесь рядом действительно течет большая река – Тахо, но вот пещеры здесь, по-моему, нет.

– А вот и есть, – вмешалась в разговор Риэ. – В начале гражданской войны захваченный мятежниками Толедо был окружен республиканской армией и подвергся жестокому нападению. Я слышала, что в то время мятежная армия спустилась в подземелье королевского дворца Алькасар и продержалась там два с половиной месяца. Говорят, что подземный ход соединяет это подземелье с целым лабиринтом пещер.

После этого слово перехватил Кадзама:

– К вашему сведению, Толедо был столицей западных готов, которые с шестого по восьмой век царствовали на Иберийском полуострове. Тогда, на случай нападения врагов, они прорыли под городом громадный лабиринт. Вход в него практически полностью завален, но сами подземные ходы остались до наших дней.

Рюмон тоже выпил вина.

– Но объясни мне, откуда ты знаешь, что золото спрятано именно здесь? Что ты разузнал на похоронах Хоакина?

– Я там встретил человека по имени Антонио Дельгадо – друга детства Хоакина. Он рассказал мне, что в момент, когда началась гражданская война, Хоакин должен был находиться на территории Республики. Однако в начале декабря тысяча девятьсот тридцать шестого его вдруг обнаружили в Толедо, когда город был занят мятежниками, в одном из вырытых под землей ходов. Хоакин остался только с одним глазом и, похоже, тронулся умом. По мнению Антонио, Хоакин по какому-то стечению обстоятельств забрел в этот громадный лабиринт, долгое время блуждал там и в конце концов по счастливой случайности выбрался оттуда наверх.

– И что же, Хоакин вместе с Гильермо и тем русским, как его, Болонским, спрятал украденные у Орлова слитки в толедских пещерах? Ты это хочешь сказать?

– Я хочу сказать? Нет, это обстоятельства говорят сами за себя, – ответил Кадзама, прищурившись.

Рюмон покачал головой и отправил в рот кусок куропатки.

В голове прозвучал куплет солеа Хоакина эль Оро: «Возле реки широкой отыщешь клад золотой…»

Ему припомнилось и то, как Хоакин твердил что-то не очень вразумительное о пещере. Так, значит, золото было в пещере под Толедо? И правда, рядом течет широкая река Тахо, и, если верить словам Кадзама, пещера здесь тоже была. Все обстоятельства действительно сходились.

Рюмон достал карту, которую Хоакин хранил в пустой глазнице, карту, на которой был обозначен тайник с золотом.

В Пилетской пещере карта вымокла, чернила расплылись, и читать ее стало трудно. Но разглядеть отдельные линии все же было можно.

Рюмон расправил карту и положил перед Кадзама.

– Вот это изогнутое русло – Тахо. А крестик указывает на тайник с золотом. Смотри, тут рядом мост, видишь?

Кадзама, нагнувшись, всмотрелся в линии:

– Это мост Алькантара.

– Лабиринт здесь выписан со многими изгибами, но сам тайник находится вроде бы совсем недалеко от берега, да?

– Точно, за мостом Алькантара, чуть ниже по реке. Если исходить из содержания песни Хоакина, они, наверное, плыли на лодке от Мадрида вниз по Мансанарес, потом через реку Харама вошли в Тахо. Или же начали с севера Аранхуэса, потом прямиком вошли в главное русло Тахо и спустились вниз до Толедо: одно из двух. И в каком-то месте под водой проникли в пещеру.

– Ты можешь разобраться, где это место, указанное крестом?

– Мне кажется, это восточный берег реки. И поскольку подземный ход, куда Хоакин в конце концов случайно вышел, был как раз под Алькасаром, место тоже сходится.

Синтаку Харуки, который, нагнувшись, разглядывал карту с противоположной стороны стола, возбужденно заявил, размахивая столовым ножом:

– Ну и ну! Да это же просто потрясающе! Нужно найти спонсора и организовать группу искателей золотых слитков: вот будет сенсация! Я сразу пошлю факс в главную контору, чтобы они начали переговоры с испанским правительством.

Все затихли. Тикако осуждающе взглянула на Синтаку.

Тот покраснел.

– Да нет же, вы что? Шутка это, шутка. Во мне, понимаете, сразу заговорил деловой человек!

Риэ обратилась к Кадзама:

– Симпэй-сан, когда ты сегодня сказал об этом майору Клементе, он ведь тебе не очень-то поверил, правда?

Кадзама пожал плечами:

– Я его не виню. По правде говоря, я и сам-то не очень себе верю.

Рюмон сложил бумажку и протянул ее Риэ.

– Я думаю, это заставит его призадуматься. Передайте ему, пожалуйста, от меня.

– Неужели вы ему карту задаром отдаете? – снова вмешался Синтаку. – Такой случай упускаете…

Риэ быстро спрятала карту в сумочку:

– Да перестаньте: если золото не найдется – все останутся при своих, ну а если найдется, то ведь оно все равно принадлежит Испании.

– Ох ты боже мой… Миллион уплывает, – проговорил Синтаку, с тоской глядя на сумочку Риэ.

Поужинав, они взяли такси и переправились на противоположную сторону Тахо.

Они поднялись на возвышенность на юге и полюбовались ночным видом Толедо с террасы находящегося в ведении государства отеля «Конде де Оргас».

Вид был великолепный. На освещенном прожекторами Алькасаре, контуры которого отчетливо рисовались в темноте, не осталось никаких следов гражданской войны.

Отойдя на несколько шагов от своих спутников, Рюмон взглянул на реку Тахо, катившую воды во тьме внизу.

Быть может, в пещере где-то на том берегу лежат спрятанные Хоакином и Гильермо золотые слитки. Эта мысль вызвала у него странное волнение…

Но даже слитки теряли свой блеск, стоило ему подумать о Тикако.

Он чувствовал, что, если она уедет завтра в Японию, то больше никогда к нему не вернется.

Они приехали обратно в Мадрид уже в начале второго ночи.

Выйдя из машины перед гостиницей, Тикако пожелала Риэ и Кадзама спокойной ночи, но о завтрашнем отъезде не сказала ни слова.

Как только такси отъехало, Тикако точно так же, не дав Рюмону и рта раскрыть, проговорила «спокойной ночи» и исчезла в вестибюле «Мемфиса».

То, что напоследок она все-таки сказала «спокойной ночи», а не «до свиданья», оставляло слабую надежду.

Может быть, она все-таки решила не возвращаться? Может быть, его чувство все же нашло отклик в ее сердце? Значит, не зря он поцеловал Тикако в тот раз, улучив момент, когда Синтаку не мог их увидеть…