Прыжок самурая - Иосиф Линдер

За этими мыслями Адзумо не заметил, как наступил рассвет. Пелена тумана, укрывавшая бухту, рассеялась, и перед ним, будто на шахматной доске, проступили застывшие у причалов и на внутреннем рейде корабли американской эскадры. Он поднес к глазам бинокль и невольно поежился, прямо на него зачехленными орудийными стволами надвинулся крейсер. Его палуба была пуста, и лишь сизый дымок, курившийся над камбузом, да фигуры вахтенных на капитанском мостике и баке говорили о том, что экипаж находится на корабле. Беспечность американцев поражала, и от одной только мысли, что через несколько минут этот рай превратиться в ад, что все живое захлестнет море огня и жизнь тысяч людей оборвется, у Адзумо по спине побежали мурашки.

Пронзительный писк морзянки подбросил его на ноги. Рация ожила, он торопливо надел наушники и теперь ловил каждый сигнал. Далекий радист передавал боевой приказ, но и без радиограммы нетрудно было догадаться, что час «Х», которого он терпеливо ждал столько лет, пробил.

Война возвестила о себе множеством черных точек у края горизонта. Они росли на глазах. В утреннюю хрупкую тишину вкрался еле слышный комариный писк, быстро нарастая, он вскоре перерос в грозный клекот.

На кораблях заметили надвигающуюся опасность, на капитанских мостиках заметались человеческие фигурки, и спустя мгновение надрывный вой множества воздушных сирен взорвал мирную жизнь базы. Этот вой слился в один бесконечный рев с тяжелым рокотом авиационных моторов. Эскадрилья за эскадрильей заходила на бомбардировку. Робко тявкнули зенитные батареи на входе в бухту и тут же исчезли в клубах дыма и огня. Свинцовый вал, сметая все на своем пути, пронесся над палубами и затем зловещими гигантскими черными грибами поднялся к небу.

Палец Адзумо так и не коснулся ключа передачи, корректировать было нечего. Японские самолеты, не встречая на своем пути преград, уверенно, как на учениях, раз за разом заходили на цель. Бомбовый водопад обрушился на беззащитную американскую эскадру. Корабли, дома и люди были погребены в огненном смерче, который бушевал на море и на суше.

Вице-адмирал Нагумо торжествовал победу. Успех оказался ошеломляющий. От американской эскадры ничего не осталось, она просто перестала существовать. Его же потери были самые минимальные: эту блистательную победу оплатили собой два десятка самолетов и экипажей. Он повторил подвиг легендарного предшественника адмирала Хэйхатиро Того. Тридцать семь лет назад под Цусимой тот на голову разгромил русскую эскадру адмирала Рожественского, и крохотная Япония поставила на колени колосса – Российскую империю.

Тщеславная мысль, что сегодняшний успех станет первым камнем в фундаменте будущей победы над американцами, согревала переполненное гордостью сердце Нагумо. Радист флагмана японской эскадры с невероятной быстротой нажимал на рукоять ключа, спеша передать в Токио шифрованную радиограмму. Доклад был сух и лаконичен, беспристрастные цифры потерь врага говорили сами за себя. Столица долго молчала, в Генеральном штабе и императорском дворце, кажется, не могли поверить – слишком велика оказалась победа и ничтожно мизерна цена, заплаченная за нее. Ответная радиограмма поступила только спустя сорок минут. В ней содержались одни восклицательные знаки. 7 декабря 1941 года стало триумфом вице-адмирала.

* * *

Успешная атака на Пёрл-Харбор подогрела воинственные настроения среди офицеров Квантунской армии, наиболее нетерпеливые жаждали поскорее сойтись в схватке с русскими. В коридорах штаба гуляли самые противоречивые слухи и предположения, а в кабинетах оперативного отдела начали в очередной раз спешно перекраивать план «Кантокуэн». Трезвомыслящие предлагали не торопиться и выждать, но эйфория легкой победы на Тихом океане кружила даже самые холодные головы.

* * *

Харбинская резидентура захлебывалась от противоречивой информации, поступавшей от агентов Леона, Сая и других.

Новый ее резидент Консул, рискуя попасть в лапы японской контрразведки, каждый день встречался с ними, а затем подолгу засиживался на конспиративной квартире, пытаясь выловить из этого моря разрозненных и противоречивых фактов те, что могли бы раскрыть истинные планы японского командования. Его шифровки в Москву сразу ложились на стол наркома внутренних дел Лаврентия Берии.

«Консул – Центру

12. 12. 1941 г.

По перепроверенным данным наших источников в штабе Квантунской армии и управлении жандармерии, 7 декабря авианесущая группировка Японии совершила внезапное нападение на базу Тихоокеанского флота США на Гавайских островах Пёрл-Харбор.

В результате воздушных ударов японской авиацией было потоплено и повреждено большинство линейных кораблей, шесть крейсеров, эсминец и значительное количество вспомогательных судов, подбито и уничтожено около двухсот пятидесяти самолетов, надолго выведены из строя системы береговой охраны. Потери японской стороны незначительны: двадцать самолетов и несколько мелких судов.

По оценке Сая, результаты военной операции на Гавайях и в Малайе, а также успешное наступление японских войск на Филиппинах усилили воинственные настроения среди командования Квантунской армии. Многие офицеры штаба открыто говорят о необходимости практической реализации плана „Кантокуэн“. Они полагают, что наступил подходящий момент для захвата Дальнего Востока и южной части Сибири.

Вместе с тем в Токио пока считают такое выступление преждевременным. Судя по высказываниям лиц, близких к начальнику Генерального штаба, нападение на Советский Союз, вероятнее всего, состоится не ранее весны следующего года, после разгрома американо-британской группировки на Тихом океане и создания необходимых резервов топлива для флота, авиации и бронетанковых сил.

По информации Леона, введенное США эмбарго на поставки нефти существенно сказалось на военных возможностях Японии. Имеющиеся запасы топлива позволяют ей вести боевые полномасштабные действия не более трех недель. Поэтому основные операции японской армии и флота в ближайшие месяцы будут вестись в южном направлении с целью захвата основных нефтепромыслов.

Другим существенным обстоятельством, которое учитывается японским командованием при выборе сроков нападения на СССР, являются погодные условия. Сильные морозы и обильные снегопады в декабре – феврале могут серьезно осложнить применение авиации и бронетехники в условиях Сибири, особенно на направлениях Благовещенск – Белогорск, Борзя – Чита, и свести на нет преимущество.

В связи с провалом явочной квартиры и захватом Аптекаря (Доктора) японской контрразведкой, а также арестом Лив целях сохранения агентуры в штабе Квантунской армии и управлении жандармерии мною принято решение временно прервать связь с Саем, Леоном и Фридрихом. Ольшевский и Смирнов переведены на нелегальное положение».

Центр ответил через три дня. Его ответ был сух и лаконичен:

«Благодарю за работу. Примите все меры для сохранения агентуры. Обеспечьте вывод Ольшевского и Смирнова к границе. Окно для прохода нами будет обеспечено».

Жизнь постепенно возвращалась к Павлу Ольшевскому. Пошли двадцатые сутки с того дня, как ему вместе с Сергеем Смирновым удалось вырваться из засады, организованной контрразведкой в доме Свидерских, но далеко им отъехать не дали. Выпущенные вдогонку пули пробили колеса, и машина, пропахав десяток метров по мостовой, врезалась в фонарный столб. Сергей, не обращая внимания на кровь, хлынувшую из ссадины на голове, подхватил его под мышки и потащил в подворотню. Запоздалый залп просыпался на их головы кирпичной крошкой. Последнее, что осталось в меркнущем сознании Павла, – кромешная темнота сарая на задворках заброшенного склада.