Жена в придачу, или Самый главный приз - Ирина Матлак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– В самом деле? – Удивление даже не пришлось изображать.
– Видите ли, Олдеру совершенно ни к чему становиться победителем, – поделилась леди Авелла. – Чтобы возглавить первую магическую гильдию Солзорья, ему придется покинуть Кайрийскую империю, а этого он не сделает. Вдобавок женитьба совершенно не входит в его планы, тем более такая… хм… скажем так, принудительная.
– А вы так хорошо осведомлены о его планах? – Прав был Эгри, свечи от меня точно можно зажигать.
Авелла вздохнула с деланой печалью:
– К сожалению, мне действительно известно больше вашего. И мне искренне жаль, что вы – такая амбициозная, самодостаточная, обладающая незаурядными талантами стали пешкой в чужой, основанной на мести игре.
Нет, все-таки не прав. Свечи от меня зажигать нельзя, иначе они моментально расплавятся!
– Послушайте… Авелла, – сбросив маску дотошной вежливости, процедила я. – В моей жизни и так хватает игр. Если вы хотите что-то сказать, говорите прямо. А впрочем, нет – не стоит тратить ни своего, ни моего времени. Мне ровным счетом безразличны все ваши слова.
Не желая дольше находиться в ее обществе, я уже отошла на несколько шагов, как вдруг мне в спину полетело:
– Даже если я скажу, что Олдер – внук знаменитого Грэха Кваро, предыдущего главы вашей гильдии?
Несмотря на звучащую музыку, ее слова я расслышала отчетливо и громко. Они буквально пригвоздили к полу, вынудив остановиться. На меня словно обрушилась вся мощь созданных Риа-Гарой водопадов, в то время как в голове что-то щелкнуло. Перед глазами предстал увиденный в «Дневнике» гильдии портрет бывшего главы – с невероятно знакомыми чертами лица. Ненависть Олдера к моему отцу, связанная с давним прошлым…
«Деда убили», – так он сказал вчерашним утром, когда мы находились в лесной хижине.
Неимоверными усилиями сдерживая взметнувшееся внутри сумасшедшее пламя, я медленно обернулась. Вздернула подбородок и скептически посмотрела в лицо Авелле:
– Вынуждена вас разочаровать. Это для меня не новость.
На короткое мгновение надменность и чувство торжества сползли с нее, точно маска, обнажив разочарование, но уже в следующее она в прежнем тоне добавила:
– То есть это вас не смущает? – Авелла вновь сделала ко мне несколько шагов, оказавшись раздражающе близко. – Тогда мне жаль вас еще больше. Олдер из тех мужчин, которым невозможно противиться и которых невозможно забыть. Они – хозяева жизни, идущие к цели, несмотря ни на что, и всегда ее достигающие. Вы слишком неопытны, Фелиция, а из-за слепой влюбленности не видите очевидных вещей. Думаете, Олдера может всерьез заинтересовать особа, носящая брюки и бросающаяся в бой с мечом наперевес? Он ненавидит Драгора Саагара всей своей душой, так неужели стал бы питать теплые чувства к его дочери?
Каждое слово… нет, каждый звук бил по самолюбию и гордости, все ближе и ближе подводя к опасному краю. В сущности, я уже стояла на нем, лишь каким-то чудом не срываясь в огненную бездну.
«Полуфиналист магических игр Солзорья нападает на леди Кайрийской империи!», «Международный скандал!» – так и виделись заголовки завтрашних статей. Только это и служило тоненьким волоском, удерживающим меня на краю пропасти.
– Говорите, мужчина, которого невозможно забыть? – демонстративно проигнорировав остальную часть эмоциональной речи, улыбнулась я, хотя со стороны эта улыбка, наверное, походила на оскал. – Что, леди Авелла, прочувствовали на себе? Олдер бросил вас, и теперь вы желаете залечить уязвленное самолюбие, оскорбляя меня?
Я хотела задеть ее, ударить – не физически, так хотя бы словесно, и неожиданно попала прямо в цель.
– Даже если так, – она резко отбросила наигранную учтивость, – это не меняет сути. И ты сама знаешь правду, хотя продолжаешь отрицать. Месть – вот и все, что им движет. Он жаждет сойтись в бою с Драгором, одержать над ним верх, заставить сознаться в старых грехах и восстановить справедливость. Можешь предаваться наивным иллюзиям и дальше, только когда тебя публично унизят и бросят, придется горько о них пожалеть.
Я понимала, что если сейчас не уйду, то международный скандал все-таки разгорится. Причем разгорится буквально.
– А не прогуляться ли вам к черту, леди Авелла? – бросила я с самой ослепительной улыбкой, на какую только была способна.
И, пока она не сказала что-нибудь еще, тем самым подтолкнув меня к непоправимому, решительно избавила себя от ее общества. Сказать, что я была зла, – это не сказать ровным счетом ничего. Все внутри так и бурлило, кипело, создавая ощущение того, что если сейчас я что-нибудь не разнесу, то просто взорвусь.
Меня мало волновали заверения брюнетки в том, что я для Олдера – дополнительный предмет мести. Да с какой стати я должна слушать какую-то там Авеллу?! Мало ли что она может сказать! Но вот тот факт, что с самого начала Олдер скрывал от меня правду, фактически врал, наравне со злостью вызывал тупую душевную боль. А я-то дура! Полная, беспросветная дура! Уже давно могла понять, кем он является и почему так ненавидит моего отца! Именно Драгор Непобедимый занял место Грэха Кваро, после чего тот покинул гильдию, а вскоре скоропостижно скончался.
Выходит, Олдер винит в его смерти моего отца? Но быть такого не может… отец на подлое убийство не способен! Да и зачем ему это?
– А вот и твой прохладительный… – Появившийся рядом Эгри резко осекся. – Что-то случилось?
– Дирра видел? – спросила я, бросив взгляд на балкон, где его уже не было.
– Судя по тому, что называешь его по фамилии, действительно случилось, – задумчиво проговорил Эгри. – Он в той части зала… кажется.
Олдера я застала разговаривающим с некими лордами из Кайрийской империи. Ситуация до смешного напоминала ту, которая происходила на приеме у герцога Людрига, только на сей раз бурецветник мне никто не подмешивал, а кипящая внутри ярость была самой что ни на есть настоящей. А еще одним отличием являлся затесавшийся в их компанию лорд Дэйрон.
Какого гартаха?!
Заметив меня, Олдер коротко извинился перед собеседниками и, приблизившись, задал тот же вопрос, что и недавно Эгри:
– Что-то случилось?
Я молча смотрела ему в глаза. Долго. Неотрывно. В глубине души боясь увидеть в них ту правду, о которой говорила Авелла. Почему-то именно теперь мне предельно отчетливо вспомнилась реакция Олдера, когда он только узнал о том, кем является мой отец. Презрение и ненависть – вот что отразилось в его взгляде. Тогда он ушел, не говоря ни слова, а потом вновь появился в моей жизни. Так исчезло ли то самое презрение или лишь оказалось умело замаскировано? Умело настолько, что я не видела и отказывалась в него верить даже сейчас…
– Фелия? – В голосе Олдера проскользнуло беспокойство. – Все в порядке?
– И когда ты собирался рассказать?
Он нахмурился:
– Рассказать о чем?