Наложница огня и льда - Серина Гэлбрэйт

—Если что-то пойдет не так, я почувствую,— заметил мужчина негромко, то ли напоминая о нашей связи мне, то ли ставя в известность Рейнхарта.

А я ловлю взгляд Дрэйка, скользнувший по мне равнодушно, мимолетно. Понимаю вдруг, что во время завтрака его глаза ничего не выражали, кроме внимания вежливого, но поверхностного, без настоящего интереса к словам собеседника. Темная, непроницаемая, застывшая лава. И столовую он покидает, не оглядываясь. Нордан же оборачивается на пороге, смотрит на меня пытливо, ища повод забрать меня с собой или остаться самому. Я улыбаюсь в ответ безмятежно, хотя и подозреваю, что улыбка жалкая, вымученная.

Дверь закрывается.

Рейнхарт сделал глоток чая, сложил салфетку.

—Дрэйк все же не удосужился нас представить. Ладно Нордан, дикарь есть дикарь, как его ни ряди, но чтобы Дрэйк забыл о манерах?— Мужчина хмыкнул презрительно, неодобрительно.— Мой источник назвал два разных имени, так какое из них ваше?

Значит, тогда в «Розанне» Дрэйка слышал не только Беван.

—Айшель.

—Вы из Феоссии,— Рейнхарт утверждал, не спрашивал и я промолчала.— Знаменитый храм непорочных дев в Сине. Я надеялся, что после случая в Гриополисе вашим старшим жрицам хватит ума сменить род деятельности, но, увы, они наивно решили, что если будут принимать больше обычных девушек, то смогут скрыть некоторое увеличение вашей численности и концентрации в одном месте.

Гриополис.

Мне знакомо это название. Тот самый город в северном королевстве, где находился когда-то второй храм Серебряной. Тот самый храм, который сжег Дрэйк по приказу кого-то из братства.

—В моем храме рассказывали о… о том случае,— я заставляла себя говорить ровно, не срываться слишком часто. И бросила камень не глядя, не целясь, просто наобум. Всего лишь предположение, но если, как упоминала Валерия, Дрэйк помощник Рейнхарта, если сам Рейнхарт, по его словам, вложил столько сил и времени в отшлифовку младшего собрата, значит, империя может оказаться не первым местом, где они работали в связке.— Вы велели Дрэйку сжечь тот храм в Гриополисе?

—Да,— тень удивления в голубых глазах.— Он рассказал вам об этом?

—Да,— зато я не удивлена своему попаданию в яблочко.

—Еще и излишняя откровенность. Вы, лунные,— зараза, чума, от которой, судя по всему, нет никакого спасения, никакого лекарства. Наше вечное проклятие вкупе с отцовскими инстинктами. Злая насмешка богини.— Рейнхарт подался вперед, положил руки на край стола.— Вы возникаете на нашем пути снова и снова, вы как крысы, разносящие опасные болезни, вылезающие из самых неожиданных мест, из щелей, нор и сточных канав. Вас травят, как крыс, убивают, уничтожают под тем или иным предлогом, но вы все равно выживаете, плодите новые поколения будущих одаренных шлюшек если не от нас, так от обычных смертных мужчин. Заманиваете, отравляете своим запахом, оплетаете неразрывными сетями парных привязок, сбиваете нас с пути истинного. Если не вы, так ваши дочери или внучки оборачиваются нашей погибелью. Вы знали, что у лунных в девяти случаях из десяти рождаются девочки, наследующие дар? Мальчики рождаются крайне редко и дар не наследуют, зато способны передать его своим детям. Даже если мать лунной не одарена, то наверняка сила была у бабушки или прабабушки, не важно, по какой линии.

—Откуда вы… столько знаете о… нас?— сдержать дрожь не получается.

—Данные из ваших храмовых архивов.— Мужчина прищурился чуть, всматриваясь в меня пристально, оценивающе.— Вы не проходили посвящение? Впрочем, для жрицы вы слишком юно выглядите. Послушница, верно? Наивное дитя, глупенькая девчонка, привязавшая к себе сразу двоих из нас. Скажи, девочка, что ты намерена с ними делать? Похоже, ты действительно леди и поэтому несколько удивительно, что ты все-таки попала в храм, а не променяла свой дар на замужество и то жалкое существование, которое леди вроде тебя называют нормальной жизнью. Или ты верила в свое высшее предназначение? Впрочем, сейчас причины уже не важны.— Рейнхарт обманчиво-лениво откинулся на спинку стула.— Мы можем тебя убить. Я могу, и ты даже не успеешь ничего почувствовать. К сожалению, почувствуют Дрэйк и Нордан. Безусловно, потеря тебя не убьет их, однако сильно повредит братству. При нынешней ситуации повредит фатально. Два обезумевших, неконтролируемых зверя, которых проще пристрелить, чем пытаться справиться, хотя бы из соображений милосердия, если не безопасности,— и слово «милосердия» пропитано фальшью, лицемерием.— Но тогда братство фактически перестанет существовать. Младшие поколения, возможно, проживут дольше, годы старших же будут сочтены. Сколько нам останется? Срок жизни обычного смертного? Немного дольше на десяток-другой-третий с учетом нашего нечеловеческого происхождения? Для существа, еще вчера бывшего бессмертным, это мало, очень мало. Поэтому мы можем убить тебя, но твоя смерть, независимо от обстоятельств, станет началом нашего конца. В былые времена проблемы такого свойства решались куда быстрее и легче, но, увы, все течет, все меняется и не всегда в лучшую сторону.

Они действительно убивали их. Собственных собратьев и жриц, ставших их парами. Детей — Рейнхарт сам подтвердил, что одаренные Серебряной способны забеременеть и от членов Тринадцати. Тех жриц, чей путь, возможно, никогда бы не пересекся с путями кого-то из братства. И обычных девушек и женщин, чья вина лишь в том, что они решили служить богине.

—Вы убиваете своих же собратьев,— прошептала я.

—Нам приходилось идти на крайние меры,— парировал Рейнхарт тоном резким, обвиняющим.— Первых пораженных вами мы еще пытались спасти, пока не поняли, что ничто не поможет, остается только сразу выжигать, как охваченный чумой город. Мало было просто отрезать пагубную привязанность, ибо вы и после смерти продолжали отравлять разум и душу вашей жертвы. Несчастный сходил с ума, терзаемый или желанием разрушать, убивать бесцельно, или нежеланием жить.— Мужчина поднялся, направился медленно вокруг стола.

Вот что ждет Нордана и Дрэйка, когда я умру. И дарованное братством бессмертие превратится в проклятие, в вечное ярмо, нести которое не будет уже ни сил, ни желания. Поэтому остальные так безжалостно избавлялись от связанных собратьев.

—Уверен, ты, милое дитя, не желаешь Дрэйку и Нордану такой участи. Мы тоже не желаем и в этом наши с тобой стремления совпадают. Мы не можем и не хотим убивать их и потому не тронем тебя. Но и не можем допустить развития вашей привязки, распространения заражения. Рано или поздно это полностью отравит Дрэйка и может подать плохой пример тем из нас, кто моложе и восприимчивее.

Полностью отравит Дрэйка? Почему он так сказал? Почему не упомянул о Нордане?

Негромкие приближающиеся шаги. Смотрю прямо перед собой, но слышу, как Рейнхарт останавливается возле моего стула. Как хрустит черная кожа куртки, когда мужчина склоняется ко мне.

—Почти все связанные лунные, которых мне довелось убить, были уже беременны,— тихий вкрадчивый голос неспешно ползущей змеей. И я догадываюсь, что интересует Рейнхарта.— Вы с готовностью уличных девок раздвигаете ноги и практически сразу залетаете, еще крепче привязывая жертву к себе, еще сильнее отравляя. Полагаю, ты тоже беременна?