Спасенная с "Титаника" - Лия Флеминг

Элла опустила взгляд на дочь, деловито сосавшую грудь. Испытывала ли ее мать – кем бы она ни была – те же чувства, ту же безграничную любовь и благодарность, гордость и страх?

Позднее пришел Селвин.

– Молодчина, – похвалил он.

Селвин, как и все, был рад счастливому событию, однако, встревоженный последним сообщением по радио, взглянул на малышку лишь мельком.

– Только что узнал, – негромко сказал он Селесте, которая грела пеленки на каминной ширме в спальне. – Японцы атаковали американские корабли в гавани Перл-Харбор на Гавайях. Штаты вступили в войну.

Элла очень устала в родах, ее глаза закрывались сами собой. Услышав новость, она вздохнула и сонно пробормотала:

– Дату твоего рождения и так никто не забудет, детка, но я не назову тебя Перл. Это было бы слишком печально. Надо отправить телеграмму твоему папочке, путь выберет тебе имя.

Итак, Клэр Антония Мэри была крещена в соборе в самый канун Рождества. Девочку завернули в огромную шаль, под которой была кружевная рубашечка и чепчик из маминого чемодана – те самые, которые остались у Эллы с «Титаника». Энтони ненадолго вырвался с авиабазы в Линкольншире; Селеста и Хейзел выступили крестными матерями, а Селвин – крестным отцом. Хотя стояла лютая стужа, ничто не могло омрачить праздничное настроение собравшихся, даже письмо от Родди с новостями о том, что он записался в армию и сейчас находится в военной части, расположенной где-то далеко.

Получив телеграмму о рождении Клэр, он прислал в подарок нарядное платьице – в ящике с надписью «Консервы». Посылка чудом пересекла Атлантику, избежав немецких подлодок. Платье оказалось новорожденной велико, однако в эпоху талонов и карточек подарок мог считаться поистине королевским.

Когда Энтони пришло время возвращаться на базу бомбардировочной авиации, Элла расплакалась. Работа была опасная, и выглядел он усталым. Каждую ночь Энтони просыпался в холодном поту, а во сне кричал, отдавая приказы. Они с Эллой искали утешения в объятиях друг друга, но однажды рано утром она увидела мужа, склонившегося над колыбелькой Клэр. Энтони смотрел на дочь так, будто не смел взять ее на руки, опасаясь уронить хрупкую драгоценность.

– Если со мной что-то случится, я буду знать, что оставил на земле частичку себя, хотя наша дочь – вылитая ты. – Он умолк, поймав встревоженный взгляд Эллы.

– Даже не заводи эти разговоры, – произнесла она, желая прервать ход его размышлений.

– Нет, я должен сказать. Ты знаешь, чем я занимаюсь, знаешь степень риска. С каждой операцией шансов уцелеть у нас все меньше. Кто-то обязательно должен заплатить свою цену – либо одна сторона, либо другая, – и когда-нибудь может получиться так, что заплачу именно я.

– Прошу, не надо. Давай лучше прогуляемся, – Элла вновь попыталась отвлечь Энтони от мрачных мыслей.

Не обращая внимания, он продолжал:

– Когда я с тобой, то могу позволить себе прожить несколько часов, словно войны нет вовсе, а когда лечу над Северным морем, то вспоминаю о тебе. Я знаю, что ты в безопасности, занята обычными, повседневными делами, и это придает мне сил. Теперь у нас есть Клэр, и мы – одна семья, где бы я ни находился. Рядом с вами я забываю о своих страхах – забываю, что завтра могу не вернуться из полета, что у нас может не быть счастливого будущего.

По лицу Эллы потекли слезы. Как он смеет произносить подобные вещи?

– Не плачь, родная. Ты – самое лучшее, что есть у меня в жизни, о чем я только мог мечтать. Твоя улыбка разгоняет темноту, твои руки создают красивые вещи, ты заботишься об окружающих. Тебя нельзя не любить. Я часто думаю, что мог бы и не приземлиться на том поле, не встретить тебя, и мне чертовски повезло, что все произошло именно так. Многим мужчинам не выпадает шанса познать любовь женщины. Ты – мое благословение. Не переживай, мы преодолеем все трудности, все испытания.

– Ты ведь налетал уже много часов, тебя должны перевести в инструкторы, верно? – с надеждой спросила Элла.

– Надеюсь, хотя без полетов я долго не выдержу. Я не вправе оставаться на земле, имея такой опыт.

– Обещай, что вернешься к нам, – взмолилась Элла, прильнув к мужу.

– А если не вернусь, то хочу, чтобы ты жила дальше, продолжала заниматься искусством, нашла себе другого мужчину. Не превращайся в отшельницу. Деньги пусть тебя не волнуют; мои родители позаботятся, чтобы Клэр получила хорошее образование, – убеждал Энтони.

– Прекрати. Самое главное, возвращайся живым и здоровым.

Что за похоронные речи! Говорить о смерти – дурная примета. От этих слов кажется, будто кто-то ходит по ее собственной могиле.

– Нужно считаться с фактами, дорогая. Все против нас. Иногда у меня такое чувство…

Элла обвила руками шею Энтони и закрыла ему рот поцелуем.

– Идем, идем на улицу. Ты просто нервничаешь, потому что должен уехать. Свежий воздух нам обоим на пользу. Можем пройтись по берегу канала. Возьмем с собой малышку, покормим уточек.

Они неторопливо шли, а над их головами гудели самолеты, которые возвращались на учебную базу боевой подготовки в Личфилде после обычных тренировочных полетов, в ходе которых пилоты оттачивали навыки и учились взаимодействовать в команде. Элла никак не могла отделаться от этого гудения, оно преследовало ее даже во сне.

Сколько всего произошло и как быстро… Они зачали Клэр в медовый месяц. Любовь в войну и в самом деле стремительна, однако Элла не захотела бы изменить в ней ни одного дня. Энтони просто обязан выжить ради дочери. У Клэр должен быть отец, девочка должна иметь то, чего никогда не было у Эллы – настоящую семью с любящими родителями, которые будут заботиться о ней. Только так и не иначе.

Август 1942 г.

Летний пикник для эвакуированных детей стал для Селесты крайне изнурительным мероприятием. Женская добровольная служба организовала поездку в деревню Хопвас-вуд, чтобы дети могли поиграть и побегать на свежем воздухе. Из взрослых группу сопровождали матери, дедушки-бабушки и добровольцы из Личфилда. Селеста помогала накрывать закусочные столики, зная, что городская ребятня саранчой налетит на сэндвичи и пирожные и будет запивать их газировкой, которую доставили на вершину холма в деревянных клетях. Долго сдерживаемая энергия детей наконец нашла выход. Даже просто глядеть на их буйное веселье было утомительно.

Элла и малютка Клэр развлекали нескольких молодых мамаш с детьми, по большей части считавших Личфилд слишком тихим, заброшенным и сонным городком.

Мысли Селесты без конца возвращались к последнему письму Родди. Он сообщал, что подготовка закончилась, его призвали на службу, и он с нетерпением ожидает увидеть настоящие боевые действия на Дальнем Востоке. Где ее сын теперь, одному Богу известно.

Казармы в Уиттингтоне недавно заполнились американскими солдатами. Если прибавить к ним пилотов с авиабазы Фрэдли, можно считать, что в Личфилде стоит целый гарнизон. Жаль только, что среди этих военных нет Родди.