Счастливый город. Как городское планирование меняет нашу жизнь - Чарльз Монтгомери

Прямолинейное мышление

План столицы в месте Карроллсбург, округ Колумбия, предложенный Томасом Джефферсоном в 1790 г., напоминал план римского военного города-гарнизона. Схема повторялась почти во всех городах по всему континенту, и в ней не предусматривалось места для общественных парков и площадей. (Из бумаг Томаса Джефферсона. Набросок без названия на полях рукописи. Proceedings to be had under the Residence Act, 29 ноября 1790 г. LC-MS)

В итоге в большинстве районов улицы остались единственным общественным пространством. Когда на них выкатились автомобили, исчезло и оно.

У модели сетки есть сторонники, особенно когда речь идет о сравнении с неэффективной схемой разрастания пригородов с массой тупиковых улиц. Последователи нового урбанизма восхищаются четкостью и связностью, благодаря которым эти районы привлекательны для пеших прогулок. Инженеры по организации дорог указывают, что в этом случае у автомобилей аварийно-спасательных служб меньше риск задержек из-за аварий, которые могут сыграть критическую роль на тупиковых улицах.

Но навязывание этой или любой другой схемы «сверху» имеет еще одно важное последствие: местные жители отстранены от создания собственного пространства.

Вот что говорит Лейкман: «Никто из жителей моей улицы не участвовал в ее проектировании. Ни один из них не голосовал и не говорил: “А давайте сделаем ее двусторонне симметричной, и пусть правила на одной стороне будут такими же, как на другой. А еще пусть на перекрестках ни в коем случае нельзя будет собираться людям, как у наших предков в странах, откуда мы все сюда приплыли. И пусть в типичном американском поселении не останется ни одной общественной площади, хотя в настоящих деревнях они на каждом шагу”».

Независимо от того, поддерживаете ли вы взгляды Лейкмана на недостатки этого типа городского проектирования, он точно выразил иронию американского города: в стране, где свобода возведена в ранг национальной идеи, у граждан почти нет шансов повлиять на формирование своего сообщества. Муниципальные власти, часто при поддержке крупных застройщиков, утверждают планы на основе ограничительного зонирования задолго до того, как появляются первые жители. Те не участвуют в обсуждении, как будут выглядеть их улицы, парки, общественные места. А когда они становятся владельцами жилой недвижимости, они по закону не имеют права менять общественные места или использовать свои участки иначе, чем определено в постановлениях о зонировании.

Большинство людей в богатых городах не строят дома сами. Они въезжают в уже готовые жилища, которые им предлагают. Они не решают, каким будет их район. Действующая форма рассредоточенного города эффективно отстраняет жителей от политической и социальной жизни. Как я уже говорил, из всех граждан США обитатели пригородов реже всех участвуют в добровольческих проектах, голосуют, состоят в политических партиях и меньше всего склонны к протестам. У такого поведения много причин, и не последней среди них может быть искренняя удовлетворенность. Но факт остается фактом: сложно найти «агору» в рассредоточенном городе. Нельзя проводить демонстрации на парковке Wal-Mart или внутри Starbucks. Лишь в немногих поселениях на Северо-Американском континенте есть общественные места, регулярно привлекающие людей не только для совершения покупок.

Именно поэтому все события после того, как Лейкман вернулся в родной город, можно назвать революционными. Он призвал соседей взять на себя ответственность за жизнь в своем районе.

Для начала он вместе с несколькими друзьями построил из подручных материалов, старых досок и оконных рам скромную беседку около раскидистого дерева на участке его родителей, на углу перекрестка улиц Саусист-Шерретт и Саусист-Найнс, и пригласил соседей приходить туда пить чай. В Селлвуде никогда не было ничего подобного. Из любопытства сюда начали заглядывать жители соседних домов и даже кварталов. Весна была в разгаре, ветер разносил тополиный пух, и каждый понедельник около беседки собиралось несколько десятков человек, которые вместе ужинали тем, что принес каждый. К лету счет людей начал идти на сотни.

Соседи стали активно общаться на волнующие их темы: о водителях, которые «транзитом» проносятся по улицам к мосту; о детях, которые попадают под колеса автомобилей, когда пытаются добраться до ближайшего парка; о том, что до этого они даже не знали, как друг друга зовут. К восторгу Лейкмана, однажды вечером толпа заняла весь перекресток, перекрыв автомобильное движение, и люди начали танцевать и веселиться.

Когда Бюро по строительству Портленда вынесло распоряжение снести незаконно построенную беседку, соседи смотрели на перекресток и видели настоящую общественную площадь — такую желанную и запретную.

Сегодня жители вспоминают, что тогда одна тринадцатилетняя девочка собрала других ребят над картой, на которой были показаны четыре квартала вокруг перекрестка. Они начали рисовать красными маркерами линии, связывающие соседей. Вот здесь живет шеф-повар, а здесь много людей, которые любят вкусно поесть. Здесь — социальный работник, а здесь — люди, которые нуждаются в его услугах. Здесь — музыкант, а здесь — любители музыки. Здесь электрик. Водопроводчик. Кровельщик. Ландшафтный дизайнер. Архитектор. Плотник. Строитель. Еще они добавили неработающих родителей с детьми. В конце концов под красными линиями карту стало почти не видно. Все эти люди уезжали из своего района на работу, в магазины, места отдыха и развлечений. «Мы поняли, что у нас есть всё нужное, — вспоминает Лейкман. — Не хватало только места, где можно встретиться всем». Иными словами, проблема была не в человеческих ресурсах, а в проектировании.

Однажды в сентябре в выходные 30 местных жителей принесли краски и разрисовали перекресток концентрическими кругами, сходящимися в центре и соединяющими все четыре угла. С этого момента они постановили, что перекресток будет их общественной площадью под названием Share-it-Square («Площадь для всех»).

Управление по транспорту Портленда пригрозило им штрафом и оперативно очистило асфальт. Перекресток был общественным местом. «Это значит, что никому не позволено им пользоваться!» — провозгласил один чиновник. Но Лейкману удалось очаровать своими рассказами членов городского совета. Мэр напрямую дал указания, и через несколько недель площадь получила условное разрешение.

Преображение перекрестка

Местные жители разрисовывают «площадь» на перекрестке в пригороде Портленда. Когда они сделали это в первый раз, муниципальные власти объявили, что перекресток — общественное место и «никому не позволено им пользоваться!». Местные жители не сдались, и сегодня их акция приобрела размах кампании, известной как CITY REPAIR («Ремонт города»). (Фото автора)