Проклятие сумерек - Владимир Ленский

Он подождал, пока глаза привыкнут к полумраку. Перед его взглядом медленно проступила комната, очень просторная, вся заставленная мебелью. Няня Горэм любила вещи и, став хозяйкой собственного дома, загромоздила жилое пространство множеством резных сундуков, разномастных кресел, диванчиков всех конфигураций и стилей, столиками, подставками под вазы, канделябрами.

И все эти красивые вещи были переломаны, разбросаны, опрокинуты, как будто по ним прошелся ураган. А в углу, на груде щепок и окровавленного тряпья, лежала, раскинув руки и ноги, сама Горэм. Луч света из окна падал прямо на ее лицо, и Гайфье долго-долго смотрел, пытаясь отыскать в этой оскаленной маске знакомую с детства улыбку, мягкие ямочки на щеках и подбородке. В последнее время Гайфье не слишком близок был с няней Горэм, угадывая в ней озлобленность и невежество вкупе со звериной преданностью своему любимцу. Но теперь, когда она умерла, он вспоминал ее другой. Такой, какой она виделась ему в очень далеком детстве.

Когда он вышел во двор, сестра и Ренье ждали его возле самого входа.

Ренье спросил:

– Она там?

Мальчик молча кивнул и направился к своей лошади. Больше им делать здесь было нечего.

* * *

– Что теперь? – спросила Эскива, когда усадьба осталась позади.

Они снова ехали по лесу, и, казалось, мысль о возвращении в столицу, такая очевидная вчера, сегодня даже не посещала королеву. Девочка была полна решимости продолжать путешествие, коль скоро в самом конце ее ожидали ответы на все вопросы.

Ренье полностью разделял ее настроение.

– Мы должны понять, что означает «проклятие сумерек», – отозвался он. – Буквально. Символические толкования и все остальное – это весьма увлекательно, но для того, чтобы спастись от верной гибели, одних символов нам явно недостаточно.

– «Нам»? – Эскива подняла бровь. – Что вы имеете в виду, когда говорите «нам», господин Ренье? У меня сложилось впечатление, будто опасность грозит мне и брату.

– И всему Королевству, – сказал Ренье. – Впрочем, все Королевство – это, разумеется, мелочь.

Эскива опустила глаза, а Гайфье тихо хмыкнул. Впервые на памяти мальчика кому-то удалось смутить его сестру.

Ренье недолго наслаждался временной победой в словесной дуэли. Как и подобает победителю, он проявил великодушие и заговорил о другом:

– В час рождения королевы на площади, под самыми окнами роженицы, шло представление, где говорилось о страшном соединении двух лун и проклятии сумерек.

– Горэм считала это предзнаменованием, – кивнул Гайфье.

– Имеет смысл найти тех актеров и расспросить их о подробностях, – продолжал Ренье. – Если мы будем знать пьесу во всех деталях, то, возможно, больше узнаем и о самом пророчестве. А заодно, кстати, неплохо бы выяснить, что послужило для них источником вдохновения.

– В каком смысле? – не поняла Эскива.

– В том смысле, ваше величество, что подобные представления никогда не разыгрываются просто так. В них, как правило, всегда есть определенный смысл, скрытый от посторонних глаз. Откуда они взяли сюжет? Почему решили разрабатывать именно эту тему? Сами они могут и не понимать, насколько это важно. Но, во всяком случае, фактическая сторона дела им известна.

– Мы вряд ли разыщем тех актеров, – сказал Гайфье. – Столько лет прошло! Откуда нам знать, кто давал представление на той площади четырнадцать лет назад?

– А вот это как раз просто, – возразил Ренье. – Та площадь уже больше двадцати лет сдается в аренду одному и тому же владельцу труппы актеров. Некоему Лебовере из Изиохона. Я немного знаком с ним, поскольку у него длительное время были какие-то важные дела с моим дядей Адобекком.

– Какие дела у владельца труппы актеров могут быть с главным конюшим Королевства? – осведомилась Эскива.

– Полагаю, Лебовера шпионил для моего дяди, – ответил Ренье не моргнув глазом. – Не сам, разумеется. Он посылал с заданиями своих актеров. Мне об этом почти ничего не известно, – предупредил он следующий вопрос. – Адобекк всегда преданно служил короне, и Лебовера также никогда не позволял усомниться в своей верности. То, что они разыграли в день рождения Эскивы на площади, было неспроста. И мы можем выяснить кое-какие подробности, если нам повезет.

– Опять! – воскликнула королева.

– Что? – удивился Ренье.

– Вы опять назвали меня просто по имени!

– Полагаю, в нашей ситуации это было бы удачным решением, – сказал Ренье. – Не стоит, оказавшись на большой дороге, сыпать титулами.

– Почему? – спросила Эскива.

– Потому что это отнимает время и привлекает внимание.

Девочка чуть надула губы, но Ренье видел, что она забавляется.

Гайфье опять ощутил неприятное чувство: сестра и Ренье снова взялись за прежнюю игру, из-за которой он, Гайфье, выглядел полным дураком.

Мальчик громко спросил:

– Но где мы найдем актеров Лебоверы? Мы поедем в Изиохон?

– Гораздо ближе. – Ренье махнул рукой, указывая вперед. – Меньше чем в дне пути отсюда. – Он встретился с мальчиком глазами и подмигнул. – Мне рассказывали надежные люди, что неподалеку от столицы расположился «Цирк зверей Ингалоры».

– Кто такие «надежные люди»? – спросила Эскива.

– Кто такая Ингалора? – спросил Гайфье.

Оба вопроса прозвучали почти одновременно, и Ренье засмеялся.

– Надежные люди – это мои случайные собутыльники, которых я встречал в тавернах, где играл в кости и выпивал за чужой счет. Что касается Ингалоры – то эта актерка из труппы Лебоверы. Как-то раз она прожила в доме Адобекка в столице несколько дней. Она привезла дяде важное донесение и, по-моему, едва унесла ноги от герцога Вейенто. Подробности мне неизвестны, но сейчас они и не важны. Едем?

– Едем! – воскликнула Эскива, блестя глазами. – Никогда не видела цирка зверей! Надо будет распорядиться, чтобы эту Ингалору пригласили в столицу. Я попрошу отца дать ей контракт.

– Сперва нужно убедиться в том, что ее цирк действительно стоит этого, – заметил Гайфье.

– Вот этим мы и займемся, – сказал Ренье и засмеялся.

Королевские дети не поддержали его деланной веселости, и Ренье на миг стало совестно своего фальшивого смеха. А тут еще Эскива вдруг закрыла глаза и задрожала всем телом.

– Что случилось? – Ренье испуганно кинулся к ней.

Гайфье остался на месте, наблюдая за сестрой со стороны. Он по-прежнему боялся приближаться к ней, хотя давление зла, столь остро ощущаемое в разоренной усадьбе, уже ослабло.

Эскива слепо вытянула руку в сторону Ренье, заранее отстраняя его от себя.

– Ничего, – сквозь зубы выговорила девочка. И вдруг, не разжимая зубов, мелко затряслась от смеха. – Я думала, что я – сильная. Что вид чужой смерти меня не испугает. Вообще никак не подействует. Когда меня хотели убить, я даже не испугалась.