Парижский вариант - Роберт Ладлэм

— Два часа езды от Парижа, — прошептал англичанин. — В том радиусе, где может находиться молекулярный компьютер.

Рэнди глянула на настенные часы.

— Девять часов вечера. Если Джон прав...

— То надо поторопиться, — вполголоса закончил за нее Питер.

— Я обещал позвонить в армейскую разведку... — Джон начал было отворачиваться от окна — следовало немедленно известить Фреда, — но бросил на улицу последний взгляд и замер, выругавшись. — У нас гости! Вооруженные. Двое подходят к парадному.

Питер и Рэнди схватились за оружие. Цээрушница метнулась к двери.

— Боженьки! — выдохнул Марти. Глаза его испуганно распахнулись. — Ужасно!Меня только что выбросило из Интернета. Что случилось?

Вырвав шнур модема из розетки, Питер подключил телефон и снял трубку.

— Молчит.

— Они отключили телефон! — Марти побледнел. Рэнди припала ухом к двери.

В коридоре было тихо.

— Пошли! — прошипела Рэнди. — Когда я искала телефонную будку, то заметила, что здесь есть второй выход.

Покуда Марти собирал пузырьки с таблетками, Джон подхватил его компьютер. Рэнди повела их по длинному коридору, мимо запертых дверей множества палат. В одну как раз стучалась медсестричка в безупречно накрахмаленном халатике; она озадаченно обернулась, глядя на странную компанию, молча промчавшуюся мимо нее.

Из лестничного колодца донесся эхом крик доктора Камерона:

— Halte![20]Кто вы такие? Да как вы осмелилисьворваться с оружием в мою клинику?!

Агенты прибавили ходу. Марти, пытаясь угнаться за ними, багровел на глазах. Миновав пару лифтов, Рэнди распахнула дверь пожарной лестницы в тот самый миг, когда позади затопотали по ступеням чьи-то тяжелые башмаки.

— О... о... к-ку-да... — выдавил было Марти, но Рэнди оборвала его взмахом руки.

Четверо беглецов ссыпались по серой лестнице. Добежав до последнего пролета, Рэнди потянулась к дверной ручке, но Джон остановил ее.

— Что за дверью? — спросил он шепотом.

— Первый этаж мы проскочили, так что, наверное, подвал.

Агент кивнул:

— Моя очередь.

Рэнди, пожав плечами, уступила. Вернув лэптоп Марти, Джон вытащил кривой нож, прихваченный им у мертвого афганца, и чуть приотворил дверь, внутренне сжавшись — не скрипнут ли петли? Но все было тихо. Он заглянул в узкую щелку. За дверью маячила чья-то тень. Затаив дыхание, агент обернулся, прижал палец к губам. Рэнди и Питер так же молча кивнули.

Джон снова припал к щели, оценивая, где висит лампа, как падает тень, как движется тот, кто ее отбрасывает... потом осторожно отворил дверь.

В подвале висел слабый запах бензина — здесь находился подземный гараж для персонала клиники. Сюда же выходила одна из лифтовых шахт. Мимо плотных рядов машин вышагивал бледный тип в штатском, сжимая в руках «узи».

Агент отпустил дверь и, не дожидаясь, пока та захлопнется, рванулся вперед. Террорист внезапно обернулся, изумленно прищурив голубые глаза, — слишком рано, Джон надеялся ударить его в спину, — вскинул автомат, готовясь выстрелить... Времени не оставалось. Джон метнул нож — плохо сбалансированный, не предназначался он для метания — и ринулся за ним вслед.

Крутясь, нож врезался террористу под ребра рукояткой в тот самый миг, когда тот спустил курок, безнадежно сбив прицел. Короткая очередь выбила осколки бетона из-под самых ног агента, а в следующий миг тот уже врезался в своего противника, прижимая того к боку новенького «вольво». Размахнувшись, Джон от души врезал террористу, но тот только фыркнул кровавыми брызгами и попытался приложить агента автоматом по виску. Джон отшатнулся... и тут за спиной его хлопнул выстрел из пистолета с глушителем.

Из груди террориста выплеснулся фонтанчик крови, едва не забрызгав агента. Джон резко обернулся. В дверях стоял Питер, обеими руками сжимая свой «браунинг».

— Извини, Джон. Времени нет морды бить. Пора уносить ноги. Моя машина на стоянке. Прокатная; на ней я вывозил Марти из госпиталя Помпиду, так что о ней вряд ли кому известно. Рэнди, обшарь этому бедолаге карманы. Разберемся, кто он, черт побери, такой. Джон, возьми его пушку. Скорее же, черт!

* * *

Близ Бумеле-Сюр-Сен, Франция

Бывают мгновения, определяющие судьбу человека. Генерал граф Ролан Лапорт сердцем чувствовал, что для него такой момент наступил. Оперев могучее, сильное тело о парапет высочайшей башни своего родового замка, генерал смотрел в ночь, считал звезды на небосводе, будто свои собственные. Венчавший утес из красного гранита замок, построенный еще в тринадцатом веке, а прадедом нынешнего графа восстановленный во всех деталях, сегодня озаряла растущая луна.

Чуть в стороне виднелись едва заметные руины замка прежнего, еще эпохи Каролингов, построенного на месте франкской крепости, стоявшей, в свою очередь, на месте укрепленного лагеря римских легионеров. История и судьбы этой земли, этих замков, и рода Лапортов переплетались неразрывно. Лапорты сами были историей Франции, а некогда — и ее правителями. Это служило Ролану Лапорту источником бесконечной гордости — и непреходящего чувства ответственности.

В детстве он мечтал о недолгих визитах в родовое гнездо. Такими ночами он с радостью отправлялся в постель, надеясь увидеть во сне бородатого воителя — франка Даговика, почитавшегося в семье основателем рода, чья мужская линия, не прерываясь, обрела в конечном итоге имя Лапортов. К десяти годам он уже листал древние манускрипты из замковой библиотеки — времен Каролингов, Капетингов, средневековые иллюстрированные фолианты, — хотя еще не владел ни латынью, ни старофранцузским. Он бережно держал старинные книги на коленях, покуда дед пересказывал ему семейные предания, в которых сплетались Лапорты и Франция, Франция и Лапорты... неразделимые во впечатлительном детском рассудке. Прошедшие годы только укрепили в сознании генерала эту связь.

— Мой генерал? — На площадку вышел Дариус Боннар. — Доктор Шамбор предупреждает, что будет готов через час. Время начинать.

— Есть новости о Джоне Смите и его сообщниках?

— Нет, сударь. — Боннар вздернул подбородок, чтобы скрыть смущение в глазах. Коротко остриженные светлые волосы в лунном свете были почти невидимы. — После клиники — никаких.

Он снова вспомнил соратника, убитого в подземном гараже.

— Жаль, что мы потеряли бойца, — проговорил Лапорт, словно читая мысли своего адъютанта. Впрочем, все хорошие командиры в этом схожи: выше, чем жизни своих людей, они ценят лишь задание, которое должны выполнить. Голос его был исполнен доброты и великодушия. — Когда с этим будет покончено, я лично напишу семье погибшего, чтобы выразить благодарность за его самопожертвование.