Мечты Энни - Маурин Ли

«Боже, когда я впервые исполняла роль свидетельницы на свадьбе Сильвии, я была беременна». Энни обернулась по сторонам, почти надеясь увидеть Лаури и Сару, сидящую у него на коленях. Но Сара устроилась между Крисом Эндрюсом и Дэниелом. Сын Энни сидел со скучающим видом; он вообще грозился не прийти на свадьбу. На нем был темно-синий форменный пиджак спортивного покроя, в котором Дэниел ходил в школу Гренвиля Лукаса, и серые брюки. Казалось расточительством покупать костюм, который он, возможно, никогда больше не наденет.

Когда подошло время поцеловать невесту, Майк взял Сильвию за подбородок и нежно коснулся ее губ. Они смотрели друг на друга, улыбаясь.

Энни стояла позади них, и вдруг совершенно неожиданно ей в голову пришла мысль.

«Как бы я хотела, чтобы кто-нибудь вот так же смотрел на меня. Как бы я хотела…»

Она снова оглянулась. Крис Эндрюс подарил ей ободряющую улыбку. «Нет, не Крис, только не он. Просто кто-нибудь. Не знаю, кто именно, возможно, я никогда не встречу такого человека, но как бы мне хотелось…»

Сильвия, сделав пирует, радостно бросилась на канапе, сплетенное из стеблей тростника и заваленное подушками в стиле «пэчворк». Раскладывая их, Энни потратила уйму времени, и, разумеется, они не предназначались для того, чтобы на них сидеть.

— На свое сорокалетие я уж точно буду чувствовать себя куда более счастливой, чем когда мне исполнилось тридцать! — воскликнула Сильвия.

Они с Майком были женаты уже шесть месяцев, и доктор только что подтвердил ее подозрения насчет беременности. Сильвия тотчас примчалась в магазин, чтобы поделиться этой радостной новостью с подругой.

— А Майк уже знает?

— Он на седьмом небе от счастья. Он второй раз женится на женщине с двумя детьми, а собственных ребятишек так и не завел. Мы попытаемся сделать еще одного ребеночка, пока я не слишком стара для этого. В моей карточке доктор сделал приписку — что-то вроде «старородящая».

Прошло много времени с тех пор, как Майк и Сильвия познакомились, но теперь уже никто не сомневался в том, что они нашли настоящую любовь.

— Я представляю себе, как мы стареем вместе, Энни, — доверительным тоном сказала Сильвия. — С Эриком я никогда не задумывалась о будущем. — Стремление вести бурную светскую жизнь наконец прошло. Они с Майком практически никуда не выходили, предпочитая смотреть телевизор и разговаривать друг с другом. — И знаешь, я вдруг обнаружила, что приготовление пищи доставляет мне огромное удовольствие.

— Когда у тебя появится ребенок, мой упорхнет из родного гнезда, — вздохнула Энни.

Сару приняли в Эссекский университет в Колчестере, и она должна была уехать в октябре.

— К тому времени как моей будущей крохе не будет сидеться на месте, мой возраст приблизится к шестидесятилетнему рубежу. — Сильвия легонько похлопала себя по животу.

— Да, но у тебя останется Майк!

— Верно, у меня останется мой драгоценный Майк.

Воцарилась тишина, а потом Сильвия мягко сказала:

— Мне так не нравится, что ты расстроена, Энни.

— Это все твоя вина — не нужно было рассказывать мне о ребенке, — улыбнулась Энни. — Я даже представить себе не могла, что у тебя будет больше детей, чем у меня.

— Но ведь еще не поздно. Почему бы тебе не выйти замуж за Криса и не завести новую семью?

— Это было бы слишком просто.

Сильвия пожала плечами.

— Нельзя же отказываться от чего-либо лишь потому, что это кажется слишком простым.

— Это было бы равносильно тому, что я решила просто плыть по течению. То есть я хочу сказать, — тут Энни вытянула перед собой руки, повернув их ладонями вверх, так, словно что-то взвешивала, — если сравнивать Криса с Майком…

— Усекла. — Сильвия понимающе кивнула.

В первое воскресенье октября — день, наступления которого Энни страшилась много месяцев, она повезла дочь в Колчестер. Машина была забита вещами Сары: проигрывателем, любимой куклой, учебниками и одеждой.

— Я купила тебе новый комплект полотенец, двенадцать пар трусиков-танга, которые ты носишь, а еще консервы, которых хватит на несколько недель.

— Хорошо, мама.

— Если вдруг захочешь провести выходные дома, позвони, и я немедленно приеду за тобой. Барбара присмотрит за магазином в мое отсутствие.

Сара кивнула, но ее лицо было бледным как полотно. Во время поездки она не произнесла ни слова. Энни же без умолку болтала, желая хоть как-то отвлечься от мыслей о разлуке, которая с каждой милей становилась все ближе.

Они доехали до университетского общежития, переполненного молодыми людьми и их родителями. Казалось, потребовалась целая вечность, чтобы перенести вещи Сары из машины в ее пустую серую комнату на пятом этаже высотного дома, расположенного на территории университетского городка.

— А вид отсюда красивый, — сказала Энни, глядя в окно.

Все было разложено по местам. Куклу поместили на подоконник, а книги — на полку. Чистая записная книжка и ручки аккуратно лежали на письменном столе. Однако комната по-прежнему казалась пустой.

— Тебе совсем не помешает повесить на стены несколько плакатов, — сказала Энни.

— Я что-нибудь куплю, — тоненьким голоском произнесла Сара.

Ссутулив плечи, она сидела на узкой кровати. Ей можно было дать четырнадцать лет.

Мысль о том, что ее дочери придется одной слоняться по концертам какой-нибудь рок-группы «Смитс» или «Афина» в надежде получить плакат, была просто невыносимой. Энни почувствовала, как к горлу подступил комок.

С коридора донеслись чьи-то громкие возгласы.

— Ну, счастливо, дорогой. Следи за собой.

— Пока, мам.

— Пока, сынок, не надо нервничать.

— Пока, пап.

— По-моему, все уже собираются уходить, — сказала Энни. — Думаю, и мне пора. — Она села на кровать и обняла Сару за плечи. — Пока, милая. Береги себя.

— Мама! — Сара повернулась к матери с печальным видом. — Я не хочу здесь оставаться. Я хочу вместе с тобой поехать домой.

Энни с трудом сглотнула, однако в горле по-прежнему оставался комок.

— Ты очень быстро заведешь себе новых друзей.

Сара заплакала, обняв мать за шею.

— Лучше бы я осталась дома и нашла работу, как Луиза.

Сейчас настал момент проявить твердость характера. Собравшись с силами, Энни решительно убрала руки дочери.

— Нет уж, милая.

— Ну пожалуйста, мама!

Энни чувствовала, что ее сердце готово разорваться. Она стиснула зубы, твердо решив не плакать. Если это случится, они обе пропали. Сара снова окажется в Ливерпуле и, возможно, будет сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь.