Идущие в ночь - Владимир Васильев

— Я всё равно не умею читать эти письмена, — пробормотал он тихо.

— Так что отвечать на твой вопрос нет смысла.

Я усмехнулся. И полез в кошель.

— Держи, — я бросил в пыль под ногами не три, а целых пять монет. Потом подумал, нагнулся, поднял их, очистил от пыли и протянул старику.

— Пять монет — совсем небольшая плата за тепло и свет в собственной душе, — сказал я. — Спасибо, старик. И извини, если я тебя напугал.

Карлик шмыгнул носом, принимая монеты в коричневую ладонь, и какое-то время мне казалось, что он вот-вот бросится к своему любимому камню и исчезнет. Но он остался на месте.

— И тебе спасибо, Моран… Признаться, ты меня удивил.

Удивил! Надо же!

Умение насылать мороки, навеянные памятью того, на кого они насылаются — не редкость. Любой захудалый чародей это сможет. Даже неотёсанная деревенщина, даже самоучка. И я прекрасно сознавал, что Жош был не настоящий, а такой, каким я его себе представляю. Так что, если говорить грубо и коротко, бородач-карлик меня надул, как опытный рыночный кидала купца-простофилю.

Но только я-то твёрдо знал: неважно, кто произнёс слова истины. Важна сама истина. Так получилось, что старик сослужил мне добрую службу.

К тому же… Дать одинокому старику пяток монет, если у меня их… э-э-э… сто тридцать семь, кажется — не это ли первый лучик света в моём личном Каменном лесу?

Корняга глядел на меня, словно на умалишённого. Но благоразумно молчал.

А я заново увязал двумех, вскочил в седло, и помахал карлику на прощание ладонью.

— Бывай, старик. Ещё раз спасибо.

До самого пересвета я пребывал в смутном состоянии — не то заново переживал встречу с Жошем, не то бесцельно блуждал по глухим закоулкам сознания, пытаясь понять, почему там так темно и пыльно. Карса без определённой цели шныряла вокруг, и отчего-то не охотилась, хотя могла бы. Корняга что-то почуял и притих на плече, даже не ныл, что вечером нечего будет жрать. И ладно. Не хотелось мне сейчас на него орать. И драться ни с кем не хотелось. Да и есть тоже.

Вечером, незадолго до заката, я развёл костёр. Свет, так свет. Хотя, это моим синим утром бывает темно, а сейчас мрак не успеет опуститься, наоборот, отступит перед сиянием сразу двух светил. Только тени обретут необычный фиолетовый оттенок.

Когда Четтан метнул из-за горизонта первые красные стрелы, я забылся, исполненный надежды, что с сегодняшнего дня в каменных потёмках моей души с каждым пересветом будет прибавляться тепла и света.

Я пришла в себя после короткого забытья и с трудом поднялась на ноги. Косые лучи утреннего Четтана освещали пологий склон, усыпанный каменным крошевом. Не успела я сделать и пары шагов к сложенной близ прогоревшего костра одежде, как острый осколок камня впился мне в подошву. Я помянула джерхов, дохромала до одежды и уселась на неё, чтобы вытащить занозу.

Маленький осколочек, окрашенный моей кровью, полетел в золу. А я осталась сидеть на кожаном свёртке, не в силах подняться. Значит, именно так и чувствуют себя люди? Причём всю жизнь. Тьма, как же они живут-то вообще?

Так, видно, и живут. В смысле — хреново.

Вчерашний синий день я помнила почти весь. И непривычная память придавила меня тяжким грузом. Голова казалась разбухшей и мягкой, как варёная тыква, и мысли в ней бродили бестолковые и невнятные. Кажется, прошлым — или позапрошлым? — красным днём я задавалась вопросом, какие неприятности свалятся на мою голову вместе с полным обретением памяти. Ну, вот и ответ.

Оказывается, помнить всё — это очень утомительно. И очень непросто нести ответственность за все свои поступки. Раньше я всегда знала, что у меня есть второе «я», Карса, которая распоряжается моей — нашей — жизнью наравне со мной. На пути к У-Наринне мы с Карсой сначала встретилась, как два сознания, два разных «я» внутри одного тела. А затем слились воедино. И теперь Карсы рядом со мной нет, потому что она — во мне.

Хотя мои повадки, пристрастия и даже мысли слегка меняются в зависимости от того, в каком из обликов — человеческом или зверином — я нахожусь, сознание у меня одно. Одно «я». И это «я» вот-вот станет осознавать и помнить себя непрерывно. Лишь мимолётно отвлекаясь на такую мелочь, как пересвет.

Тьма и демоны! Да я этого просто не выдержу. Лю, что ты наделал? Я же умом двинусь от такой жизни!

Я сердито лизнула пальцы, перепачканные кровью из ранки на ступне, и потёрла их друг о друга.

Наверное, всё не так страшно. Это с непривычки у меня голова пухнет. Привыкну, и перестанет. Ведь люди и в самом деле живут именно так. И сознание у них одно, и память непрерывная…

Только вот я по-прежнему не человек. Даже в большей степени не человек, чем раньше, потому что стала больше понимать и уметь такого, что человеку недоступно.

Я с раннего детства знала: даже красным днём, в человеческом облике, я не принадлежу к людям. Потому что не помню ничего про синие дни. Потому что почти не сплю. Потому что на меня и красным днём смотрят, как на опасного зверя. Ну, о таких сложностях, как два «я» в одном теле, я по ту сторону Юбена не задумывалась…

Ага, вот и подсказка. Сон! Люди, в отличие от меня, спят часто и помногу. Может, сон — это не только отдых тела, как мне всегда казалось? А ещё и способ прервать на несколько часов линию существования своего «я». Перестать быть собой. Вообще ненадолго перестать быть.

Тогда понятно, почему мне до сих пор не был нужен сон. Тело сбрасывает с себя усталость в момент превращения, а разрозненные половины моей личности раньше спали по очереди. Причём спали немеряно, целыми днями.

Тьма! Выходит, я выспалась на две жизни вперёд. Так что мне и впредь сон не понадобится.

А в общем, все мои страхи — ерунда. Всё очень просто, и не надо к жопе крылья пририсовывать, как выражался старина Унди. Я всего лишь устала. Устала от долгого и опасного пути. Была бы я человеком, у меня бы уже ни руки не двигались, ни задница в седле не держалась, ни глаза не глядели. Но я мадхет, и поэтому моё тело не просит отдыха — а душа вот запросила.

Ничего, до У-Наринны осталось совсем немного. Я прислушалась к своим ощущениям. Новые умения росли и крепли во мне с каждым пересветом, и сегодня я уже точно могла назвать расстояние до Каменного леса. Пути нам осталось дня на два, не больше.

А, дж-жерх! Всё продолжаю по привычке считать только красные дни. Так я очень скоро запутаюсь. Пора переходить на человеческий счёт. Красный день да синий день, вместе сутки. «Вчера» — это прошлые сутки. А прошедший красный день может оказаться как вчерашним, так и сегодняшним. Кстати, интересно, почему сутки считаются, начиная с красного дня? Потому ли, что Четтан — старший из Близнецов? Эх, никто мне не ответит на этот вопрос. Только Унди, упокой Тьма его нетрезвую душу, ответил бы… Итак, до Каменного леса осталось идти двое суток, то есть четыре дня. Если, конечно, нас не сильно задержат какие-нибудь вампиры, призраки или духи. В общем, местная нечисть.