Оторва с пистолетом - Леонид Влодавец

Размышления отнюдь не мешали Лере довольно быстро поглощать импровизированный супчик с макаронами и слушать то, что продолжал говорить Чеграшов. Сам он ел медленно, как опытный блокадник, знающий, что после долгой голодовки нельзя торопиться с наполнением желудка.

— По итогам своих детских исследований, — продолжал Вячеслав, — тогдашний Толя составлял таблицы, диаграммы, графики всякие и подготовил доклад для юннатского кружка. При этом получилось, что одна из берез, растущая, казалось бы, не на самом выгодном месте, заметно обгоняет в развитии остальные. И подросла выше других, и ствол нарастила более толстый, чем положено, и ветвей выбросила больше, а отчего и почему — непонятно. Никто особо задумываться над этим не стал. Похвалили мальчишку за добросовестную работу — и все. А Шипов настолько заинтересовался, что продолжил изучение этой березки уже на более высоком уровне. И содержание влаги в почве уточнял, и химический состав, и даже радиационный фон умудрился проверить. Вот при этом-то и выяснилось, что березка стоит в центре маленького, диаметром в метр-полтора, радиационного «пятна». Точных значений я, конечно, не помню, но допустим, если на поляне было пятнадцать микрорентген в час, то вокруг березки — двадцать или даже двадцать пять. В общем, это тоже само по себе не новость — о том, что растения прибавляют в росте от повышенной радиации, уже давно знали. Но откуда это пятнышко тут взялось? И опять один Шипов над этим стал размышлять…

— Ну, и что же он надумал? — Валерия доела суп и нагребла себе в миску половину из тех макарон с килькой, которые оставались в кастрюльке. Еще позавчера она нипочем не стала бы есть такую бурду, но сейчас поглощала с превеликим удовольствием.

— Прежде он проверил фон вокруг того места, где росли березки, и обнаружил, что чем дальше от них, тем ниже радиация. Потом ему сведущие люди объяснили, что поскольку березки выросли на месте пожара — «на гари», как лесники выражаются, то ничего удивительного тут нет. Живые деревья имеют свойство радиацию накапливать, а когда древесина сгорает, то часть радиоактивных веществ улетучивается с дымом, а часть оседает на землю с золой и пеплом. Потом все это уходит в почву, но все равно на свежих «гарях» всегда повышенный радиационный фон. Однако отчего под той конкретной березкой фон сильнее, чем в других местах, — непонятно. Тогда Шипов пошел в канцелярию заповедника и посмотрел дело о пожаре 1972 года. Как ни странно, ему дали поглядеть, хотя парнишке только-только четырнадцать исполнилось. Причиной пожара комиссия признала грозовой разряд или шаровую молнию, потому что дело было летом, и хотя сушь стояла, «сухие» грозы имели место. Но пожар потушили быстро, сгорело только два гектара, жертв не было, так что разбираться досконально и подробно никто не стал. В том году лесные пожары были огромные, чуть ли не по всей России, а этот — сущая мелочовка.

— И правда, — заметила Лера, — мы ж не Голландия какая-нибудь, где два гектара дремучим лесом считаются!

— Между прочим, забыл сказать, что Шипов был родом из близлежащей деревни, — Валерия это прекрасно знала, но осведомлять об этом собеседника не стала, — и он прекрасно помнил тот день, когда лес загорелся — зарево за пять километров было хорошо видно. Так вот, гроза действительно была и «сухая», без дождя, однако, когда зарево появилось, молнии совсем в другой стороне сверкали. А был еще дед Сергей какой-то, который видел, как за несколько минут до того, как зарево возникло, по небу некий огненный шар пролетел, но не медленно, как шаровая молния, а очень быстро, как метеорит. Однако никакого грома, гула и свиста не слышалось. И когда этот шар скрылся за лесом — тоже никакого грохота не было.

— НЛО? — с легкой иронией спросила Валерия, вытирая хлебом миску.

— Шипов, когда с моим отцом говорил, был в этом убежден. Но отец, конечно, только посмеивался. В общем, это неважно. Важно то, что Толя еще в те давние времена предположил, будто березка выросла именно в той точке, куда угодил этот самый шар. Потом он, еще не поступив в институт, начал работать на биостанции лаборантом, его загружали совсем другой работой, но наблюдать за березкой Шипов все равно продолжал. И когда стал студентом, и когда в аспирантуре учился. Хотя с течением времени превосходство этой березы над остальными как-то стерлось и она уже ничем среди них не выделялась. Более того, радиационное пятно вокруг нее пропало и практически не выделялось из среднего фона рощи. Но зато теперь все березы этой рощи обогнали в развитии «сверстниц» из других мест заповедника, даже тех, для которых природные условия были более благоприятны, чем на бывшей «гари».

— Это тоже от радиации? — заинтересованно спросила Валерия. — Или было еще что-то?

— Было. Шипов утверждал, что самая первая аномальная береза как бы «заразила» другие неким, условно говоря, «вирусом», который, однако, не убил деревья, а, наоборот, придал им жизнестойкость и стимулировал рост. То есть получилась как бы «прививка», понимаешь?

— Но как это могло быть? — изумленно спросила Валерия. — Как люди делают прививки друг другу я знаю, но ведь навряд ли береза в своих веточках шприц удержит?

Чеграшов улыбнулся.

— Ты знаешь, я, когда слушал Шипова, примерно такой же вопрос задал. А он мне объяснил, что, по-видимому, «вакцина» содержалась в пыльце этой самой березы. Кроме того, и в семенах берез какие-то изменения произошли, потому что еще в нескольких местах заповедника появились деревца с похожими свойствами. Ветром разнесло. И, по словам Анатолия Олеговича, ни одно деревцо не погибло от каких-либо естественных причин. То есть оно имело мощный иммунитет. В общем, тогда, когда мой отец с ним разговаривал, Шипов размышлял о том, что возможным результатом исследований может стать чуть ли не «панацея», то есть лекарство от всех болезней, которое безуспешно искали еще средневековые алхимики. Отец, конечно, и тут над ним подтрунивал.

— И когда этот разговор происходил?

— Да где-то, эдак, году в девяносто третьем.

— И больше ты с Шиповым не виделся?

— Почему, виделся еще пару раз. Но вот о том, насколько он продвинулся в своей работе с тех пор, говорить не довелось. Теперь я думаю, что отец и Анатолий Олегович просто не хотели беседовать при мне на эту конфиденциальную тему. Ведь в девяносто четвертом их начал финансировать Курбаши. А это значит, что Шипов добился такого результата, который уже стоил денег…

— Чайник вскипел, — сказала Валерия и бросила в клокочущий кипяток три столовые ложки заварки.

В 36-й квартире тоже пили чай, но, конечно, в более уютной и комфортной обстановке. Тут был и расписной, «под гжель», бело-синий самовар, и настоящий гжельский сервиз — свадебный подарок, и целый набор варений: клубничное, земляничное, черничное, черносмородиновое, брусничное. И конфеты, и печенье — класс! Лена в своей жизни так мало видела сладкого, что ежели бы не рамки приличий, то, наверно, все, что стояло на столе, могла бы слопать. Но она себя в этих рамках держала. Всего помаленьку попробовала, но при этом старалась вести себя культурно, а не так, будто из голодного края приехала.