Перекресток прошлого: Холод войны - Даниил Витальевич Протасов

что наши отношения долго не продлятся. Но все же надеялся, что нам удастся расстаться на приятной ноте. Не хорошо все-таки, вот так расставаться.

– Если для тебя это так важно, может тебе стоит поговорить с ней, когда она остынет – предложила я.

– Не знаю, а что мне ей сказать? – удрученно спросил Робин.

– Ну, свали все на меня, скажи, что я тебя заставила. И что, несмотря на все ты действительно любишь ее, и не желал ей зла.

– Такая себе идея» – сказал Робин, но все же эта мысль заставила его немного оживиться – Думаешь, мне стоит поговорить к ней?

– Конечно, когда я была в отношениях, то уже через пару часов после ссоры, думала только о том, когда мой парень придет ко мне с извинениями, дабы я его великодушно простила. Хотя обычно я была виновата, но это неважно – рассказывала я – Просто приди к ней завтра, думаю, она уже тогда успокоиться. Попробуй поговорить с ней, объясни ей все, ведь ты от этого ничего не теряешь.

– Ты права, что же может я и попробую – воодушевленно заявил он, а потом задумчиво добавил – Надеюсь, только что из-за меня у нее не будет проблем с мужем.

– Она что замужем?! – спросила я. Меня это удивило, так как никто из моих коллег не рассказывал мне об этом.

– Да, но она предпочитает об этом особенно не распространяться. У них, мягко говоря, не очень хорошие отношения – ответил Робин, после чего задал мне вопрос – Валерия, а ведь ты так и не рассказала, почему тебя выгнали из медицинского института?

– Это не очень приятная история – смущенно сказала я.

– Но все же? – настаивал он.

Я удрученно вздохнула:

– Ну ладно, меня выгнали из института, из-за одного нашего преподавателя. Дело в том, что как учитель он был ничего, но вот только у него была неуёмная любовь заигрывать со студентками.

– O my god! – осуждающе воскликнул Робин – Это совершенно неприемлемо.

– Причем он это делал открыто и крайне настойчиво. Чуть ли не шантажируя завалом на экзаменах, если девушки начинают ему сопротивляться – продолжала рассказывать я – И все об этом знали, но никто ни смел рассказывать.

– Но почему?! – возмещено спросил он.

– Потому что преподаватель был братом декана и лучшим другом ректора института, и он вовсю пользовался своим положением. Так как они всегда прикрывали его, игнорируя любые жалобы на него.

– Какая мерзость – с отвращением прокомментировал он – И что же случилось?

– В какой-то момент настала моя очередь терпеть его ухаживания – сказала я – Это случилось на третьем курсе, когда мы только перешли в углубленное изучение профильных предметов. И я стала показывать неплохие результаты, чем видимо и привлекла его внимания. Тогда он стал уделять мне куда больше времени, чем остальным. Он стал часто подходить ко мне, задерживать после урока, «для консультаций», подстерегал меня в учебных коридорах, чтобы напомнить мне о домашнем заданий и при любом удобном случае, пытался остаться со мной наедине. И уже зная о его репутаций, я начала опасаться того, чем это может закончиться. Поначалу я вежливо отказывалась, потом старалась его игнорировать, надеясь, что ему по итогу это надоест, но он становился только настойчивее. Он начал натурально преследовать меня, делая недвусмысленные намеки на то чтобы «отработать», те хорошие оценки, что он мне ставил. И при каждом разговоре он старался подойти ко мне как можно ближе, и постоянно меня трогал.

– А вы говорили об этом другим учителям? – спросил Робин.

– Говорила, они конечно искреннее сочувствовали мне. Но при этом боялись что-либо сделать, так как тех учителей, что пытались высказать против него, сразу увольняли и никто не хотел потерять своего места.

– Безумие какое-то! – в шоке прокомментировал Робин.

– Не то слово. Но хуже всего стало, когда во время практики он загнал меня одну в операционную пока все остальные ушли на обед. Вот тогда он и показал мне свое истинное лицо. Он закинул меня на стол, и начал меня раздевать, угрожая, что если я не сделаю все, что он скажет, то он добьётся моего отчисления.

– И что же вы сделали? – с волнением спросил он.

– Я взяла хирургический молоток и со всей силы ударила ему по роже. После этого ему пришлось пару месяцев, лежать в больнице – со злорадной улыбкой сказала я – Разумеется, начался скандал.

– И чем же все закончилось?

– А чем обычно заканчиваются подобные скандалы? Чтобы тень этого скандала не запятнала репутацию института и особенно его «уважаемых» руководителей. Декану и Ректору пришлось уволить моего теперь уже бывшего преподавателя. Но также они исключили и меня, дабы избавиться от всех свидетелей произошедшего.

– Но почему вы не стали жаловаться?

– Мне пригрозили, что если я попытаюсь об этом рассказать. То тогда на меня подадут в суд за нанесение тяжких телесных повреждений, которые я нанесла учителю. А вы же понимаете что я тогда была лишь молодой испуганной студенткой, у меня уже и без того было достаточно приводов в полицию, и мне совсем не хотелось попадать в судебные разбирательства. Поэтому я молча ушла из института и по совету моей мамы пошла, учиться в колледж на стилиста.

– Ну что же, теперь я понимаю, почему ты так не хотела об этом рассказывать – произнес Робин.

– В моей жизни много моментов, которые я стараюсь стереть из своей памяти. И это один из них – угрюмо заключила я.

Пока мы разговаривали, то даже не заметили, как быстро подошли к дому. Первым делом мы заметили Артемия и Диму, что стоял на стремянке и забивал гвозди в крышу над крыльцом, пока Артемий возился с инструментами.

– Ох, ты какие гости к нам пожаловали. Роман, тебя, что ли выписали из больницы? – удивленно спросил Артемий, завидев нас.

– Врачи сказали, что я полностью здоров – соврал Робин, пожимая Артемию руку – А вы я смотрю, все еще не закончили чинить дом.

– Ох, да будь он проклят – выругался Артемий – Это развалюха такая старая, что как ее не чини, то все равно будут появляться новые дыры и трещины. И хоть я уже полюбил это место, но честно говоря, мне уже не терпеться съехать отсюда.

– Ого Лера, Роби… то есть Роман, вы наконец вернулись – радостно сказал Дима, спускаясь со стремянки и подойдя к нам.

– Ну как все прошло? – тихо спросил он, чтобы Артемий не услышал. Я видела по глазам, как