Час скитаний - Алексей Алексеевич Доронин

в машины, отдыхая. Хотелось взять что-нибудь для опоры, хоть палку, хоть костыль. А снег засасывал обувь, как заправское болото.

Внезапно Сашу шарахнуло озарением. Вот уже почти сутки счётчик не беспокоил его, и он про него забыл. Младший порадовался, что уровень радиации упал, и только тут до него дошло, что счетчик МОЛЧИТ. Совсем. И даже «0», обозначавший ноль зивертов в час перед запятой, – не светился.

Может, сели батарейки? В последние дни он его вообще не выключал. Другие взять негде. Бесполезно искать их в магазинах. Старинные ни на что не годны… И, кроме новых промышленных центров, вроде Заринска, искать работающие – негде.

Да нет. Рановато им сесть.

Наверное, сдох, сломался. Капут.

А значит, дальше надо идти уже на свой страх и риск. Но до этого щелчки только затихали. А если бы там хоть на день появилась единичка вместо нуля… он бы уже заметил по себе. И светился бы сам.

Ещё сутки для гарантии, и можно считать, что выбрался. Убыр в Златоусте – это добрый знак. Если бы там было, как в Чернобыле сразу после аварии, тот был бы уже мёртв.

По Сашиным прикидкам, он уже отошёл далеко на запад от Хранилища в Озёрске и того, что называлось Гиблым или Мёртвым Поясом.

Плохо будет без счётчика. Даже такого дефектного.

Зато сбережёт себе нервы. Прислушивание к треску уже превратилось в паранойю.

«Эх, помирать – так с музыкой. Если зона тянется ещё километров на двести, меня всё равно ничто не спасёт. Нахватаюсь дозы даже с этой фиговиной на лице. Сил никаких нет больше париться в этой дряни. Если астма разовьётся, от этого скорее сдохну».

Он решил, что не будет надевать респиратор. Сразу стало легче. Снял и плащ. Тут же бросил всё на снег, радуясь, что на пару килограмм стало легче. Не стал чистить. Всё равно идеально сделать это не сумеет, какие-нибудь частицы останутся. Даже рюкзак, и тот выкинул, найдя в багажнике одного джипа на шоссе более потрёпанную и полинялую, но пригодную замену. Постирал его на привале и переложил свои вещи. Подумал, что всё равно тот будет чище, чем старый, с которым он прошёл через Пояс.

* * *

Прошёл ещё один день, и вот в какой-то момент Саше показалось, что он слышит голоса за спиной.

Нет, не показалось! Голоса приближались. Их обладатели откуда-то свернули на шоссе и сейчас шли прямо за ним. Повернувшись, Младший увидел в вечернем полумраке несколько фигур.

Он вначале надеялся, что они просто случайно идут с ним в одну сторону, но те тоже ускорились.

Его окликнули. Ветер унёс точный смысл фразы, которая могла означать только одно: «А ну стой!». Когда он не подчинился, прозвучали ругательства, их тоже было не разобрать. Ветер дул в лицо и уносил прочь слова идущих за ним. А вот его они, наоборот, хорошо слышали.

Ветер ещё мешал бежать, но одинаково и ему, и незнакомцам.

Следуя безошибочной интуиции, Саша не остановился, а ускорил шаг. Шоссе в этом месте как раз делало поворот, и над ним нависал мост. Другая автодорога. Мост был широкий, и под его пролётами было темно.

К счастью, чужаки были пешие. И он не слышал лая собак. Его явно преследовали. Если бы это были хорошие люди, то не стали бы тратить силы и гнаться за кем-то, кто очень не хочет знакомства. Плюнули бы и отпустили. Но они бежали за ним, как угорелые. И костерили, похоже, матом, на чём свет стоит.

Ружей у них, видимо, не было. Хоть это радовало. Ножи и пистолеты могли быть вполне, но на бегу с такого расстояния попасть из пистолета невозможно.

На том километре, который оставался до моста, Сашка поставил, наверное, два мировых рекорда. Добежав и пройдя под ним, понял, что временно скрылся из виду, и, вместо того чтобы бежать прямо, резко свернул с дороги и скатился вниз с откоса. Там увидел что-то вроде трубы ливневой канализации. Наполовину забитая сором, эта пещерка казалась спасением. Туда он и забился.

Вскоре голоса послышались прямо над ним, потом стали удаляться.

Младший только теперь понял, что, пока спускался или лез в эту дыру, ушиб ногу обо что-то металлическое. Хорошо ещё, что не сломал и не порезался.

Наверное, это были не «сахалинцы», а местные охотники. Но при случае они могли стать и охотниками на людей. Ведь он забрёл не просто на чужую территорию, а в далёкий край. В любом случае, только идиот стал бы останавливаться, чтобы поговорить и всё объяснить. Мужики были настроены не на разговор. И даже ружьё могло не помочь против четверых с ножами или топориками. А может, у каждого по ПМ в кобуре.

Нога сильно болела. И вытянуться в этом убежище было трудно. Саша долго терпел, но это стало последней каплей.

Выглянув из укрытия и убедившись, что бандиты (а кто ещё это мог быть?) исчезли, парень заковылял дальше, но не по дороге, а в отдалении, параллельно ей, по целику. Вскоре устал как лошадь, на которой пахали.

Увидел вдалеке строения – оказались железные бытовки рядом с какой-то незаконченной стройкой. Здесь он и остановился на привал. Чтобы не потерять направление к шоссе, сверялся с компасом.

Развёл в бытовке костерок. Есть совсем не хотелось.

Вскоре у него снова начался жар и ломота. А ещё вырвало. Но Младший списал это на раздёрганные от опасных передряг нервы.

У страха глаза велики. Может, эти люди не желали ему зла? Может, хотели предупредить, что впереди опасность, поэтому так материли? Но от такой версии даже самому стало смешно до колик.

Сашка был почти уверен, что это не ордынцы. На них был не камуфляж, а что-то вроде фуфаек. И не ходят ордынцы без нормального огнестрела. Но он уже знал, что опасаться надо не только ордынцев.

«Ага. Дорогу в библиотеку спросить хотели. Или корень имбиря тебе продать, для иммунитета».

Утром слабость накатила такая, что только усилием воли он заставил себя подняться. Снова вырвало. Лицо, отразившееся в луже талой воды, было белым. Похоже, все-таки не нервы. Надо бы найти жилище.

Александр пожалел, что нет поблизости укрытия, похожего на комфортабельный вагон поезда.

Он всё-таки продолжал медленно и упрямо идти. Иногда останавливался, и его желудок пытался исторгнуть из себя что-то, но ничего не выходило – один желудочный сок. Он давно не ел, аппетит был на нуле, и мрачный юмор ситуации состоял в том, что, похоже, нашёлся способ радикально