Быт русской армии XVIII - начала XX века - Сергей Васильевич Карпущенко

ее соблазнами и увлечениями. Раз невозможно разделить эти два течения стеною, то по крайней мере надо стараться примирить их, сохраняя достоинство солдатского звания и исполняя требования закона.

Положим, ротному командиру известно, что один из солдат его роты имеет на стороне любовницу. Солдат он трезвый, честный, умеет себя «соблюдать в аккурате». Внутреннему порядку роты не будет нанесен ущерб, если он и будет посещать ее, удовлетворяя этим настоятельную потребность молодого, крепкого организма. Но раз она его посетила или он опоздал явиться к сроку в казарму, то этим нарушением он лишается отлучки со двора, и, конечно, прямой интерес солдата будет соблюдать и охранять порядок.

Ротному командиру не требуется быть проницательным знатоком сокровеннейших тайн человеческого сердца. Нужно лишь осмысливать требования закона и дисциплины и руководствоваться в своих отношениях к солдату законными человеческими началами не в смысле расплывающегося беспредметного благодушия, но деловыми резко очерченными отношениями.

Я не идеализирую солдата, хорошо зная, что в этой среде нередко встречаются субъекты нравственно неисправимые, но из того, что в данном обществе, есть больные, не следует же лечить и здоровых. Тут вся суть в умении прилагать чисто теоретические выводы к живым существам, в которых нельзя игнорировать присутствие нервов, сердца, половых влечений и проч.

Толкуя о поведении солдата, нельзя иметь в виду чисто абстрактное существо, изолированное от внешнего мира; такой прием может быть с успехом применен к изучению траектории в безвоздушном пространстве, но не к живому существу.

Рядом с логикой принципов (теория) существует логика фактов (практика), и если будем руководствоваться лишь логикой принципов, то можем дойти до прекрасных теоретических выводов. Например, казалось бы, что стоит лишь не давать людям водки — и пьянство прекратится, в роте водворится искомая трезвость, и солдаты, пробавляясь одним лишь чаем, утратят всякое побуждение посещать кабаки и трактиры; но, прикладывая сюда логику фактов (жизненная правда), выводы меняются: в сельском быту новобранец привык все важные моменты своей жизни (сватовство, кумовство, престольный праздник) сопровождать чаркой водки, и наше «положение о ротном хозяйстве», определив винную порцию для выдающихся моментов солдатской жизни, вероятно, имело в виду эту особенность. И в самом деле, как в день ротного праздника заменить традиционную чарку водки стаканом чая, когда у себя в деревне и бедняк в день престольного праздника последнюю копейку пускает ребром. Если и не дать солдату водки, то все равно он ее добудет, но путем контрабандным и благодаря нашему чисто теоретическому выводу может серьезно пострадать. Узаконенная выдача винной порции уже тем хороша, что это всегда составляет событие в роте, приятно нарушающее монотонную обстановку казарменной жизни.

Господин Бутовский, рисуя картину получки ротою по какому-нибудь случаю винной порции, видит тут две стороны: с одной стороны, торжественно веселый, оживленный говор и задушевное искреннее веселье, «но достаточно, — говорит он, — остаться еще несколько минут, чтобы увидеть обратную сторону процесса»: люди хмелеют, непьющие чувствуют себя угнетенными, над ними начинается глумление, раздаются обидные прозвища, возбуждающие общий презрительный хохот, в заключение появляется ворчливая и мелочная жалоба на тяжесть законных требований по службе. Мне кажется, что краски положены слишком густо. Сотни раз присутствовал я при поголовной выдаче казенного вина и, любуясь первой половиной картины, никогда не замечал второй. Во-первых, не так слаба солдатская голова, чтобы охмелеть от полчарки водки; во-вторых, терпимость в отношении других составляет отличительную черту русского человека. Вообще вторая сторона картины господина Бутовского есть скорее теоретический вывод, нежели факт, взятый из жизни. Что водка не составляет исключительного зла, в этом нас убеждает статья «О солдатских буфетах в полках 3-й гвардейской пехотной дивизии» («Военный сборник» № 10, 1883 года). «В буфетах продается водка, закуски, чай. Цифрами доказано, что солдатские буфеты не только не терпели от конкуренции городских торговцев, но и дали еще значительный доход. Значит, солдаты охотнее шли в буфеты, чем в кабаки или в трактиры, а главное — в нравственном отношении буфеты оказали хорошее влияние на нижних чинов, отвлекая их исподволь от бесцельного шатания по городу и посещения питейных заведений; по крайней мере, за все существование буфетов число нижних чинов, задержанных в разного рода увеселительных заведениях, значительно сократилось».

Если и бывает в ротах пьянство, то причина этому не внешняя, а внутренняя, психическая, и система «не пускать, запрещать» ни к чему не поведет. Сам господин Бутовский говорит: «…процент пьющих между солдатами увеличивается пропорционально количеству прослуженных ими лет». Следовательно, если бы предупредительные и карательные меры имели бы благой результат относительно уменьшения пьянства, то, конечно, количество пьющих постепенно бы уменьшилось соответственно увеличению сроков службы, — но мы видим обратное. В другом месте, говоря, что казенная порция не только знакомит совершенно непьющего новобранца с вином, но и систематически приучает его к выпивке, господин Бутовский спрашивает, «каким железным характером должен обладать новобранец, чтобы идти против общего течения». Конечно, нужно иметь недюжинный характер, чтобы идти против общего течения. Но если общее течение толково, разумно и нераспущенно, то полагаю, что пьянство стало бы единичною струею, которая непременно увлеклась бы общим потоком.

Рота, в которой установлен порядок, обладающий устойчивым равновесием, не понесет ущерба своей нравственности, если 2–5 солдат напьются, да и кто поверит тому ротному командиру, который бы стал наивно уверять, что у него нет отъявленных пьяниц.

Развитие в роте добрых нравов находится в прямой зависимости от установленных порядков, от течения внутренней жизни и от нравственной связи между ротным командиром и солдатами.

Нравственность, подобно дисциплине, не может быть предметом преподавания, и является она как результат известного режима, навыка, привычки.

Главными орудиями нравственного воспитания и развития добрых навыков должны быть:

1) Полная солидарность между людьми роты.

2) Строгая законность во всех отношениях старших к младшим и разумная справедливость в домашнем суде и расправе.

а) Солдат должен гордиться своей ротой; его сердцу должны быть близки и дороги интересы родной роты, так как в этом общем интересе замешан и его личный интерес. Крепкая связь, круговая порука создают ту общую нравственность роты, которую мы означаем словами: «образцовая рота». Раз нет спетости интересов, нет солидарности и связь между людьми не нравственная, а чисто механическая (солдату все равно, 5-й ли он роты или 14-й), то на такую роту нельзя положиться ни в мирное, ни в военное время, так как это будет не нравственно сплоченное целое, имеющее общие желания и коллективное самолюбие, но случайное скопище людей с врозь идущими интересами.

б) Рота есть военное братство, союз людей, судьбами которых руководит и управляет закон. Закон для них — единственная всемогущая сила, которую они