Анти-Ахматова - Тамара Катаева

Письмо В. А. Меркурьевой — К. Л. Архиповой.

Я видела ее одну минуту — и ослепла. Как расскажешь о ней? Высокая (не так высокая, как стройная) женщина-птица, руки легкие, в полете, глаза без цвета, так глубоки и темны светлые глаза, в черном длинном в обтяжку платье.

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 2. Стр. 142

Ахматова гордилась своей горбинкой…

А. КУШНЕР. Здесь, на земле… Стр. 171

Она похожа на ростовскую икону XIV века: длинные руки и ноги, маленькие ладони и ступни, маленькая голова, большой живот, высокие широкие бедра, удлиненное тело.

Можно видеть это по-другому, но это не меняет сути.

О фамильном сходстве Ахматовой с братом.

Он на динозавра походил. Значит — огромное туловище, тело колоссальное, длинная шея и миниатюрная головка, маленькая такая.

М. Б. БЕРШТЕЙН в записи Дувакина. Стр. 140

Анна Андреевна совершила с Пильняком экзотическую поездку в открытой машине из Ленинграда в Москву. Где-то под Тверью с ними случилась небольшая авария, пришлось остановиться и чинить машину. Сбежались колхозники. И сама легковая машина, и костюм Пильняка обнаруживали в нем советского барина. Это вызывало вражду. Одна баба всю силу своего негодования обратила на Ахматову. «Это — дворянка, — угрожающе выкрикивала она. — Не видите что ли?»

Эмма ГЕРШТЕЙН. Мемуары. Стр. 148

Все видно. Кстати, здоровье надо иметь большое — такое расстояние да еще немыслимая открытая машина.

У нее лично никогда не было денег, и она не очень-то любила одеваться или не могла одеваться — не знаю. Дома, например, она ходила в каком-то китайском или японском халате, и сзади был виден большой шов… ну, туфли уже стерты — в общем, она никак не была одета. Даже в те годы, когда еще особенно не одевались, она все равно была одета… видно было, что у нее нет денег и что это ее очень мало волнует.

Е. К. ГАЛЬПЕРИНА-ОСМЕРКИНА в записи Дувакина. Стр. 117

Но все равно было видно — «в чем было дело».

Те времена, когда одна ее внешность служила моделью для элегантных женщин артистической среды.

Э. ГЕРШТЕЙН. Тридцатые годы. Стр. 252

Для московского житья она захватила с собой ярко-красную пижаму Пунина, которая подчеркивала ее высокий рост и линейность фигуры. Но матиссовские волосы, ренуаровская челка, черные волосы делали ее похожей на японку. Впечатление, очевидно, неверное, особенно если вспомнить миниатюрность японок, но мы жили так серо, а облик Ахматовой был так необычен, что рождал какие-то неопределенные воспоминания и ложные ассоциации.

Э. ГЕРШТЕЙН. Тридцатые годы. Стр. 248

А Марлен Дитрих — я не знаю, решилась ли бы, додумалась ли бы до такого стильного наряда? Красная мужская пижама! Сто очков!

Это вам не ее современница Зинаида Гиппиус, «вся в белом»: о такой писать нечего — старомодно.

Лицо у нее было усталое, немолодое, землистого цвета, однако изящный и нежный рисунок рта, нос с горбинкой были прелестны. Улыбка ее не красила.

Э. ГЕРШТЕЙН. Тридцатые годы. Стр. 248

Всякий раз, когда я видел ее, слушал ее чтение или разговаривал с нею, я не мог оторваться от ее лица: глаза, губы, вся ее стройность были тоже символом поэзии.

Юрий АННЕНКОВ. Дневник моих встреч. Стр. 78

Бывало, человек, только что ей представленный, тут же объяснялся ей в любви.

Георгий АДАМОВИЧ. Мои встречи с Анной Ахматовой. Стр. 68

Ну, внешне она была изумительна.

М. Б. БЕРШТЕЙН в записи Дувакина. Стр. 140

Анна Ахматова поразила меня своей внешностью. Ее иногда называют красавицей: нет, красавицей она не была. Но она была больше чем красавица, лучше, чем красавица. Никогда не приходилось мне видеть женщину, лицо и облик которой повсюду, среди любых красавиц, выделялся бы своей выразительностью, чем-то сразу приковывающем внимание.

Георгий АДАМОВИЧ. Мои встречи с Анной Ахматовой. Стр. 66

Перед войной у красоты Ахматовой был пубертатный период. Она была гадким утенком — челка уже не французила ее, а выдавала только бедную старость, которая считает, что завязать пучок — значит сдаться. А на адаптацию имиджа к возрастным изменениям средств нет — вот и нищая полубезумная старость подступила… Худоба тоже выглядела не холеной и высушенной, а заезженной. Всласть поев, попив (оставим на ее совести «третий клинический голод») во время войны, открыв для себя третий возраст неги смятых простыней, она пережила серьезное изменение внешности — как гусеница, за ночь превратившаяся в бабочку. Она была очень хороша в старости.

19 марта 1947.

Она немного похудела лицом, но, кажется, стала еще красивее. Она была в красивом темно-синем платье лиловатого тона, вижу в нем впервые. Этот цвет ей идет больше всего. Черные замшевые туфли на высоких точеных каблуках.

А. В. ЛЮБИМОВА. Из дневника. Стр. 432

Перед встречей с Робертом Фростом, иностранцем.

Утром Нина Антоновна сделала ей великолепную прическу, красиво зачесала волосы наверх, погладила парадное шелковое платье, называемое «подрясник». В тон платья надели парадные серые туфли Нины Антоновны. И, высоко неся седую голову, в длинном светло-сером платье, она, в ожидании машины, появилась на крыльце.

Сильва ГИТОВИЧ. В Комарове. Стр. 517

Секрет житейского образа Ахматовой и секрет ошеломляющего впечатления, которое этот образ производит, состоит в том, что Ахматова обладает системой жестов. Ее жесты, позы, мимические движения не случайны и, как все конструктивное, доходят до сознания зрителя. Современный же зритель-собеседник не привык к упорядочненной жестикуляции и склонен воспринимать ее в качестве эстетического эффекта. Движения рук, плеч, рта, поворот головы — необыкновенно системны и выразительны, но то именно, что они выражают, остается неузнанным, потому что нет жизненной системы, в которую они были бы включены. Перед нами откровенное великолепие, не объясненное никакими социально-бытовыми категориями.

Лидия ГИНЗБУРГ. Ахматова. Стр. 133

Это — то, что только женщина может писать о женщине, описывая ее любовные, неведомые ей — немужчине — чары. Хотя любовь здесь была не к мужчине. А — к человекам, и, впрочем — продолжим цитату и придадим ей злой смысл — не любовь, а ловля человеков.

Она прочла в каких-то зарубежных мемуарах — женских, конечно, что она была некрасивой — писала, очевидно, какая-то одноклеточная женщина. «Надя, объясните мне, почему я должна быть красивой? А Вальтер Скотт был красивым? Или Достоевский? Кому это в голову придет спрашивать?». С этого дня началось собирание фотографий. Все знакомые несли ей фотографии: помните, Анна Андреевна, мы это у вас выпросили? Нужна она? Анна Андреевна собирала фотографии, там, где она красивая, разумеется, и выклеивала их в альбом . А записать стихи не успела — времени не хватило…