Каждый за себя - Александра Маринина

Ну вот, Кадырова, свободного времени у тебя нынче навалом,можешь предаться своему любимому занятию: рассуждениям о дорожках, которые тывыбирала. Ты шла из аптеки с лекарствами для Николая Григорьевича, увиделаюного Вертера и выбрала вариант "подойти и поздороваться". Вот отсюдаи начались твои неприятности.

Не подошла бы - сидела бы сейчас дома, варила обед дляСальниковых, делала массаж Старому Хозяину.

Нет, все началось раньше, в тот момент, когда ты сделаладругой выбор - выбор своего поведения с Костей.

Если бы ты не отшила его так грубо и прямолинейно, он пришелбы гулять с тобой вчера вечером, и тогда его мама уж точно не подошла бы к тебес разговорами. И он проводил бы тебя до лифта, и тебя не похитили бы.

Стоп, Кадырова! Ты забыла о самом главном - об Анне. Аннадолжна тебе звонить сегодня, ты ведь обещала свести ее с Никотином. Онапозвонит, и… Что дальше?

Сальниковы уже понимают, что раз ты не явилась домой, то стобой что-то случилось. Что они сделали? Искали тебя? А фиг их знает, вряд лиони станут колотиться ради домработницы, я для них всего лишь мыслящая бытоваятехника. Но я ушла с собакой, о собаке они, надо думать, побеспокоятся. Собакуони будут искать. И поймут, что вместе с собакой исчезла и я. А кстати, гдеАргон? Наверное, его оставили, и он, бедолага, терпеливо сидит возле подъезда вожидании, пока его заберут. Вряд ли здоровенного пса увезли вместе со мной, сним хлопот много, он лает, вертится и занимает место. Нет, конечно, егооставили.

Ну хорошо, Сальниковы нашли собаку, а меня нет.

Что они станут делать? Обратятся в милицию? Скорее всего.Хотя… Кто их знает, ведь придется объяснять, что я у них живу без прописки ибез регистрации и за меня как за наемную рабочую силу они не платят налоги. Этоможет их остановить. Тогда как? Как они будут действовать?

Да никак! Пожмут плечами, подождут пару дней и станут искатьновую прислугу, желающих-то вон сколько, Москва заполонена такими беженцами избывших союзных республик, которым жить негде и есть нечего. И далеко не все онибомжуют, среди них огромное количество таких же, как я.

И вот звонит Анна. Просит меня к телефону. Если трубкуснимет Алена, которая меня принимает за неодушевленный предмет, она скажет, чтоменя нет дома и, когда я приду, неизвестно. Если подойдет Наталья, результатбудет точно таким же, она скажет, что меня нет, и положит трубку, потому чтохоть и понимает, что я одушевленная, но мозгов у нашей Мадам совершенно точнонедостаточно, чтобы уцепиться за этот звонок и начать разговаривать с Анной.Если на звонок ответит Гомер, он может даже не понять, кого зовут к телефону, искажет, что таких здесь нет. Старый Хозяин? О господи, только бы он не началнервничать и волноваться из-за моего исчезновения! Но ведь наверняка начнет.Тахикардия, сердечная недостаточность, кислородные подушки, растерянная и плохосоображающая Наталья, не сделанные вовремя уколы, слишком поздний вызов"Скорой"… Этот последовательный ряд событий логичен и неумолим, нодумать о нем не хочется. Николай Григорьевич, милый, пожалуйста, не волнуйтесь,не переживайте, поберегите себя, со мной все будет в порядке, вы только неболейте!

Не надо приступов, не надо "Скорой", не надобольницы, пусть у вас найдутся силы и самообладание, чтобы понять, что вамсейчас болеть ну никак нельзя, потому что меня нет рядом. Потерпите,соберитесь, милый, хороший мой Николай Григорьевич, возьмите себя в руки,подождите, пока я вернусь! Старый Хозяин - моя последняя надежда. Этот цепкийстарик своего не упустит, если где-то можно урвать кусочек информации - урветвсенепременно. Но он снимает трубку, только когда никого нет дома, кроме него самого.Сегодня воскресенье, так что рассчитывать на удачное стечение обстоятельств неприходится, Сальниковы должны быть дома. А если он все-таки подслушивает? Еслиснимает тайком трубку? Господи, сделай так, чтобы это оказалось правдой! Пустьон снимает трубку, пусть все слышит. Еще вчера такое поведение казалось мненежелательным и неприличным, но сегодня это самое неприличное может меняспасти.

Ну что ж, диагноз поставлен. Есть две вещи, двасильнодействующих препарата, которые могут сохранить мне жизнь. Молчание вокругфигуры нашего соседа.

И звонок Анны, на который ответит Старый Хозяин. Что я могу,сидя взаперти в полутемном чуланчике? Только думать. Воспользоваться старымпроверенным способом и представлять себе, как я, живая, здоровая и счастливая,покупаю в магазине, а потом вешаю в ванной бирюзовую занавесочку с краснымирыбками и зелеными водорослями. И еще буду представлять себе, как звонит Анна,и с ней разговаривает Николай Григорьевич, и сразу узнает, что вчера вечером мыс ней разговаривали, и она расскажет ему свою историю, и про сына, и прососеда, и он все поймет.

А если мне будут задавать вопросы, начну прикидыватьсякофемолкой и рассказывать про влюбленного Ромео и бдительную мамашу. Другоговыхода все равно нет.

Это я так долго рассказываю о своих размышлениях, на самомже деле они заняли от силы минут пятнадцать, ведь мы, когда думаем, фразы доконца не проговариваем.

Меня снова начала мучить рвота, но теперь вопросы гигиеныжилища меня беспокоили меньше, то есть беспокоили, разумеется, как врача, но недо такой степени, чтобы страдать от отсутствия возможности умыться и почиститьзубы. Если тебя заставляют существовать на пяти квадратных метрах вместе ссобственными испражнениями, то многие высокие материи становятся как-тобезразличны. И сила духа заметно падает. Поэтому я еще раз повторю: не верьте,когда вам рассказывают о запертых в чуланчик без туалета героях, которые послемногодневного пребывания наедине со своими фекалиями совершают невероятныйрывок к свободе. Сама ситуация настолько унизительна, причем на уровнеподсознания, что человек просто теряет способность к конструктивному мышлению.

Снова послышались шаги и голоса. Я замерла, прижавшись кдвери и мечтая только о том, чтобы не появился сосед. Кто угодно, только бы неон!

Мне повезло, это снова был тот тип, который уже приходил.

- Ну что, проссалась? - громко спросил он.

Это было грубо. Я даже обиделась. И решила поэтому неотвечать. Ну можно ли быть таким неделикатным?

- Эй, ты там, уснула, что ли?

- Уснешь тут с тобой, - спокойно ответила я. - Чего тыорешь, как на базаре? Мне плохо. Меня тошнит, и голова кружится. Сами накачаликакой-то дрянью, а теперь спать не даете. Садисты.

- На том свете выспишься, курица, - оптимистичнопообещал невидимый собеседник. - Отвечай: кто тебя нанял? На кого работаешь?

Мне тут же вспомнился "Мертвый сезон" и истошныекрики: "Кто с тобой работает? Кто еще с тобой работает?

Говори!" Почему-то стало смешно. Наверное, отбезысходности. Тут же вспомнился еще один фильм из моего детства, "Старшаясестра" с Татьяной Дорониной. Героиня Дорониной рассказывает притчу ожителях осажденного города, которые со слезами и плачем отдавали захватчикамвсе, что у них было. А когда в ответ на очередное требование сдать ценностиначали смеяться, захватчики поняли, что в этом городе им больше взять нечего.