Беззащитные гиганты - Эллан Торнтон

на одной ноге Томпсону: «Все, отстрелялся!» — и соскочил на землю. Он приземлился на здоровую ногу, и я подставил ему плечо, и он повис на мне, прыгая на здоровой ноге.

— Все, отстрелялся…

— Ложись!

Он упал на спину — с бледным, искаженным от боли лицом, и нога его была пропорота насквозь, волосатая кожа, мягкие ткани, кровь, кость обозначили кривую зияющую рану длиной сантиметров в десять. Он заставил себя сесть, чтобы взглянуть на рану, и снова откинулся на спину, ужаснувшись.

— В первый же раз…

— Аптечку! — рявкнул Томпсон.

— Все, отстрелялся!

Подбежал с аптечкой Бен.

— Погонишь меня пинками до самого Солсбери?

Он кривился и кусал себе пальцы с безумным взглядом.

— Я впрысну тебе морфий.

— Что, не стрелять мне больше?

Томпсон отломил кончик ампулы, я сжал ногу Ричарда, и Томпсон вонзил ему иглу в бедро и впрыснул морфий. Ричард дернулся и схватился за бедро.

— Ведите его к палаткам.

Я помог ему опереться на локоть, Холл зашел с другой стороны, и мы забросили руки Ричарда себе за шею. Кровь из желтеющей жировой тканью раны текла ручьем на его ботинок. Уцепившись за нас, кривясь от боли, хватая воздух ртом, он на одной ноге запрыгал к палаткам.

Томпсон торопливо прыгал туда же впереди нас. Когда мы добрались до палаток, он уже наполнял тазик дезинфицирующим раствором и кидал в него корпию. Мы опустили задыхающегося Ричарда в складное кресло и подставили другое кресло под раненую ногу. Все было перепачкано кровью; ошеломленные члены отряда столпились вокруг нас. Томпсон положил на зияющую рану смоченную холодным раствором корпию, Ричард вскрикнул и сжал руками колено, кривясь от боли.

— У кого самая быстрая машина?

— У меня, — сказал я.

— Я думал, ты погонишь меня пинками до самого Солсбери, — выдохнул Ричард, сжимая руками ногу.

— Выручай, — сказал мне Томпсон.

Я побежал через высокую траву к своим палаткам. Выбросил из машины все барахло.

— Неси фрукты! Подушки, одеяла, сигареты! Четыре бутылки пива! — крикнул я Брайтспарку Тафурандике.

Завел мотор и, давя траву, затрясся по кочкам к палаткам Томпсона. Он уже заканчивал бинтовать рану.

— А что же морфий?

— Еще не подействовал.

Прибежал Брайтспарк Тафурандика, неся все то, что было велено принести.

— Кому пива? — спросил я.

Я был сам не прочь подкрепиться. Ричард открыл глаза и выхватил у меня из рук бутылку, ловя воздух ртом.

— Не нужно тебе пить пиво после такого потрясения! — сказал я, но Ричард сунул горлышко в рот, сорвал зубами колпачок, выплюнул его, ткнул мне бутылку обратно и снова зажмурился от боли и стиснул руками колено.

Ему не хотелось пить, просто надо было что-то укусить.

— Вот дьявол! — крикнул он, проклиная боль.

— Поехали.

Мы отнесли Ричарда в мою машину. Он попробовал прыгать, привстал, но от прилива крови к ране у него вырвался крик. Морфий еще не подействовал. Мы уложили его на заднем сиденье так, чтобы раненая нога была приподнята, подложили подушки. Томпсон сел впереди рядом со мной. Я прогрел мотор и включил сцепление. Мы протряслись по кочкам метров десять, но Томпсон крикнул, чтобы я остановился, я и высунул голову в окно.

— Кто знает тропу на Маунт-Дарвин?

— Нкоси… — Старик-водонос поднял руку.

— Садись, Гунга Дин.

Старик забрался в задний отсек фургона. Мы покатили по тряской колее.

— Надо же было так оплошать, — выдохнул Ричард.

— Забудь об этом, парень, — сказал Томпсон.

— Это моя вина… Как я мог забыть про пенициллин…

— Да ведь я контролировал тебя.

— Ты положился на меня. Ты доверился мне, и надо же…

— Виноват рабочий, — сказал я. — Не затянул узлы как следует.

Я гнал со всей скоростью, какую только допускали ухабы.

— Я должен был сам проверить веревки, — выдохнул Ричард.

Я видел его в зеркале заднего вида, на каждом ухабе он хватался за ногу и кривился от боли.

— Мы вправе ждать от других, что они добросовестно делают свое дело.

— Который из них? — спросил Томпсон.

— Сейчас не припомню. — Я гнал по кочкам с предельной скоростью, маневрировал рулем, оставляя позади столб пыли.

— Вот кого я гнал бы пинками до самого Солсбери. Надо же — именно когда я открыл счет своим носорогам.

— Понял теперь? — сказал Томпсон. — Понял, какие это адски коварные звери?

— И быстрые. — Я гнал вовсю, мы постепенно остывали.

— Только тогда и оценишь толком их габариты, когда такая махина задаст тебе жару в стойле.

— Понял ты меня теперь? — спросил Томпсон. — Понял, почему я не охочусь так, как Куце?

— Этот носорог резво двигался, — заметил я. — Быстрее молнии.

— Понял ты меня теперь? Я слишком часто сам висел на волоске, оттого и отношусь к ним с величайшим почтением, будь они неладны!

— Прорицатель верно сказал, — простонал Ричард. — Угадал, чтоб ему…

— Вздор! — сказал Томпсон.

— Но я-то свое получил, — простонал Ричард. — Жребий пал на меня.

— Я гляжу, ты на все готов, чтобы подыграть прорицателю, — заметил я.

Глава восемнадцатая

Было уже темно, когда вдали над бушем показались редкие огни Маунт-Дарвина. Три часа непрерывной езды по кочкам, выбоинам, ухабам. Морфий подействовал, на какой-то срок боль почти заглохла, молодой Ричард в эйфории громко разговаривал, даже иногда смеялся; от морфия все происшедшее казалось ему чем-то вроде дурной шутки, и мы с Томпсоном выпили припасенное мной пиво и балагурили с Ричардом. Потом действие морфия кончилось, Ричард опять начал стонать и задыхаться, сжимая руками колено, и тряска причиняла ему невыносимую боль. В зеркале я видел, как он кривился, и временами он громко ругался и кусал свою охотничью шляпу, и мы молча гнали вовсю через буш. Повязка вся пропиталась кровью, и ступня, по которой пришелся второй удар, распухла и посинела. Мы чертовски обрадовались, завидев огни Маунт-Дарвина и маленькую больницу для африканцев на окраине города. С ревом промчались по проселку и ворвались в больничные ворота по хрустящему гравию, и по крыльцу навстречу нам уже сбегала медсестра-африканка. Грэм Холл связался по радио с управлением, а оттуда позвонили в Маунт-Дарвин. Я затормозил у дверей, едва не задев медсестру. Томпсон выскочил из машины и запрыгал на здоровой ноге вверх по ступенькам, торопясь найти врача. Мы с сестрой помогли Ричарду выбраться из машины, и он громко закричал, когда кровь прилила к раненой ноге.

Больница помещалась в маленьком здании с рифленой железной крышей; на широких цементированных террасах сидели пациенты-африканцы, вышедшие подышать свежим воздухом. Они напряженно смотрели, как мы волочим кривящегося от боли Ричарда вверх по