Валентин Катаев - Валентин Петрович Катаев

кусок штукатурки, выпал из его рук. Стены зашатались. Послышался подземный гул. Эрендорф еще раз понюхал воздух, запахший серой, и кинулся к дверям. Но, вероятно, было уже поздно. Дворец Центра треснул сверху донизу. Колонны упали на джентльменов. Затем все смешалось в одном общем крике.

— Джимми… Ты видишь… — Елена показала рукой на остров.

Джимми посмотрел и замер.

— Товарищи! — кричал Пейч в рупор. — Смотрите туда!

Матросы кинулись к бортам. Над островом поднялось облако пыли и огня.

И остров, на глазах у всех, с легким треском провалился в океан, как Мефистофель в саду Маргариты.

Синие волны океана сомкнулись над ним, и отвесное полуденное тропическое солнце заиграло на зыби нестерпимой серебряной чешуей. В то же мгновенье намагниченное железо размагнитилось. Потрясающее «ура» грянуло над эскадрой.

Раскрепощенная дверь каюты распахнулась, и профессор Грант со свертком под мышкой косыми, старческими прыжками бросился наверх.

— Держите его! — завопил Ван, кидаясь вслед за профессором.

Профессор Грант выскочил на палубу и бросился к Пейчу, который как зачарованный не мог отвести глаз от того места, где только что был остров.

— Послушайте! — взволнованно воскликнул Грант. — Меня там заперли. Я чуть не опоздал. Куда это вы смотрите? Э?.. Где остров?

— Провалился, — сказал Пейч.

У профессора с носа упали консервы.

— Что?! Вы этим хотите сказать, что я плохой геолог? Вы мне за это ответите.

В этот момент Ван подскочил к профессору и схватил его за рукав.

— Слава богу! Наконец-то я вас нашел! Теперь моя репутация будет спасена…

Профессор побагровел.

— К черту! Меня очень мало трогает спасение вашей репутации, когда моя собственная погибла.

— Выслушайте меня! — взволнованно воскликнул Ван.

— Не хочу! — закричал профессор. — Я им докажу, как дважды два четыре, что остров не мог провалиться. Елена! Где мой арифмометр? Ах, вот он, под мышкой. Проклятая рассеянность… Сейчас я повторю свои вычисления, проверенные мною трижды…

С этими словами профессор быстро развернул бумагу и вытащил арифмометр.

Ван слабо вскрикнул.

— Не надо! Ради бога, не надо! Не губите моей репутации и репутации фирмы. Тут произошло недоразумение!

Ван стал в позу и быстро заговорил:

— Всем известно, что фирма Дуглас Мортон и К° (Нью-Йорк, Десятая авеню), по выработке пишущих и счетных машин, касс и арифмометров, представителем которой являюсь я, есть самая честная, аккуратная и самая долголетняя фирма в Штатах, хотя многие торговцы, как, например, негодяй Мурфи, утверждают противное. В данном случае произошло грустное недоразумение, которое я и стараюсь вот уже целый месяц уладить, во избежание распространения в обществе и среди клиентов ложного взгляда на наши машины. По недосмотру главного монтера, в вашем арифмометре номер восемьсот двадцать девять миллионов семьсот двадцать четыре тысячи пятьсот один АВ вместо плюса поставлен минус, и наоборот… Наша фирма приносит вам свои извинения по поводу этого прискорбного инци…

— Моя репутация спасена! — вскричал профессор Грант. — Вместо плюса минус! Это в корне меняет дело. Значит, остров провалился вполне научно, и все материки, наоборот, остаются на своих местах.

— Только, ради бога, не разглашайте этого прискорбного случая! зарыдал Ван. — И наша фирма готова компенсировать вам все убытки, причиненные нашей ошибкой.

— Милый! — воскликнул Пейч. — Да мы готовы поставить вам при жизни небольшой памятник, этот арифмометр отправить в музей, а вашу фирму освободить от всяких налогов на пятьдесят лет.

— Теперь я оправдал доверие своего патрона, и моя репутация спасена! торжественно проговорил Ван.

Как видит читатель, у этого малютки с детективными наклонностями были свои маленькие плюсы и минусы.

А на том месте, где еще недавно находился остров Матапаля, теперь плавал какой-то странный предмет. Вытащенный на палубу, он оказался большим желтым чемоданом с загадочными буквами «Д. Э.». С большими предосторожностями матросы открыли чемодан. В нем сидел изящный, вечно молодой человек во фраке, похожий на маслину. Перед ним стоял диктофон.

— А вот и я! — сказал он резво. — «Д. Э.» в переводе на шестьдесят четыре языка значит: «Да здравствует Эрендорф». И вообще, где здесь ближайшая редакция? У меня есть куча сенсационнейшего материала. Могу предложить и социальный романчик.

Что касается Елены и Джимми, то наш читатель, вероятно, уже догадался. Они поцеловались.

Но в этом не было никакой неожиданной развязки.

1 апреля, 1924 г. Москва

РАСТРАТЧИКИ

Глава первая

В тот самый миг, как стрелки круглых часов над ротондой московского телеграфа показали без десяти минут десять, из буквы А вылез боком в высшей степени приличный немолодой гражданин в калошах, в драповом пальто с каракулевым воротником и каракулевой же шляпе пирожком, с каракулевой лентой и полями уточкой. Гражданин тут же распустил над собой сырой зонтик с грушевидными кисточками и, шлепая по сплошной воде, перебрался через очень шумный перекресток на ту сторону. Тут он остановился перед ларьком папиросника, обосновавшегося на лестнице телеграфа. Завидев гражданина, старик в голубой фуражке с серебряной надписью «Ларек» высунул из шотландского пледа спои роскошные седины, запустил руку в вязаной перчатке с отрезанными пальцами под мокрый брезент и подал пачку папирос «Ира».

— А не будут они мокрые? — спросил гражданин, нюхая довольно длинным носом нечистый воздух, насыщенный запахом городского дождя и светильного газа.

— Будьте спокойны, из-под самого низу. Погодка-с!

После этого заверения гражданин вручил папиросницу двадцать четыре копейки, сдержанно вздохнул, спрятал розовую пачку в карман брюк и заметил:

— Погодка!

Затем он запахнул пальто и пошел мимо почтамта «низ по Мясницкой на службу.

Собственно говоря, уже довольно давно в природе никакой Мясницкой улицы не существует. Имеется улица Первого мая. Но у кого же повернется язык в середине ноября, в тот утренний тусклый час, когда мелкий московский дождь нудно и деятельно поливает прохожих, когда невероятно длинные прутья неизвестного назначения, гремящие на ломовике, норовят на повороте въехать вам в самую морду своими острыми концами, когда ваш путь вдруг преграждает вывалившийся из технической конторы поперек тротуара фрезерный станок или динамо, когда кованая оглобля битюга бьет вас в