Провидение зла - Сергей Малицкий

– Встречный! – выкрикнул Литус и, удивляясь сам себе, выставил вперед багор, присел у ближайшего столба, а когда зверь, разбрасывая кости, устремился к добыче, упер случайное оружие в каменную грань ближайшего столба.

Зверь напоролся на оружие точно огромным пятаком. Острие вошло ему в глотку, а изгиб крюка начал разворачивать небо. Столб, у которого присел Литус, дрогнул, покосился и упал наружу, обрывая плетенку и выворачивая грязную глину, а зверь, хрипя и захлебываясь кровью, пролетел под канатом и забился в судорогах с другой стороны тропы.

– Что здесь? – почувствовал Литус хлопки по собственному плечу.

– Встречный, – выпрямился он и расслышал, как шедшие за ним и за храмовниками паломники послушно передают по цепочке: «Встречный, встречный, встречный».

– Что за шум?! – раздраженно и испуганно заорал Веррес.

– Поросенок, – ответил Литус. – Кажется, поросенок сбил столб. Наружу. Осторожно. Я едва не споткнулся. Комель его торчит на высоте колена.

– Почему поросенок? – не понял Веррес. – Как ты определил?

– Пятак, – ответил Литус. – Он свалился под канат. Можно протянуть руку и пощупать пятак. Наверное, его оглушило. Или ты не слышал визг?

Кабан уже перестал дергаться.

– Еще не хватало мне щупать кого-то! – заорал Веррес. – Почему ты крикнул «Встречный!»?

– А что я должен был крикнуть? – удивился Литус. – Тут же темно. Или нет? Откуда я знал, что это поросенок?

– Ладно, – вновь подтолкнул бастарда в спину храмовник. – Идем.

– Осторожно, – предупредил Литус. – Тут еще столб наклонился внутрь. И плетень разорван. И еще один столб.

Когда они вышли к часовне, что отмечала границу Кольца Смерти, Литус уже едва стоял на ногах. Вокруг древнего сооружения, внутри которого сидел седой храмовник в сером балахоне и чадила масляная лампа, виднелось пятно сухой травы. Часовня сама казалась лампой, потому что и это пятно освещалось ею самою. Другого источника света не было. И за часовней, где должно начаться Кольцо Теней, тьма как будто сгущалась еще сильнее. Тем светлее казалась нежданная опушка… Паломники сразу окружили часовню, попадали, привалились к ее фундаменту, словно были в пути неделю.

– Что с твоими руками? – спросил Веррес у Литуса.

Бастард, который уже присматривался, где упасть и закрыть глаза, взглянул на руки, ободранные в кровь, поднял глаза на храмовника, который уже не казался ему благополучным толстяком.

– Упал, – проговорил он. – Кажется, упал. Тогда, возле поросенка. Веррес, ты ведь не самый незначительный человек в Храме Последнего Выбора?

– Я первый помощник предстоятеля Алдона! – гордо выпрямился Веррес.

– Хорошо, – кивнул Литус. – Как первый помощник предстоятеля, ответишь мне на один вопрос?

– У нас нет времени, – поморщился Веррес. – Через пять минут мы пойдем дальше. И эти двадцать лиг, которые осталось пройти до Бараггалла, – особенные. Там нельзя останавливаться. Совсем! Тот, кто останавливается, рискует не дойти никогда! К тому же ты всего лишь служка! Почему я должен…

– Я там буду служкой! – оборвал храмовника Литус. – Там. Может быть. И может быть, недолго. И пусть я бастард, но пока я сын короля Эбаббара. Может так случиться, что завтра я буду королем. Может так случиться, что завтра ты, Веррес, будешь предстоятелем. И мне нужен ответ на один вопрос.

– Спрашивай! – скривился храмовник.

– Послушай, – вздохнул Литус, – ведь ты страдаешь не меньше меня. Ты редко проходишь этой тропой. И ты пошел только ради меня. И вряд ли какой еще послушник заслуживает эскорта из помощника предстоятеля и десяти храмовников, тем более что один из них уже погиб.

– Спрашивай! – повысил голос храмовник.

– Как вы узнали, что я должен прибыть? – спросил Литус. – Неужели есть короткий путь, которым в Храм Последнего Выбора примчался гонец и сообщил, что король Эбаббара отправил своего сына на послушание к вашей святыне?

– Это легкий вопрос, – скривился в гримасе Веррес. – Нет короткого пути. Не трать время на его поиски. И я без всякого удовольствия отправился к тебе навстречу, бастард. И почтовые голуби не летают над Светлой Пустошью. И поганые сэнмурвы тоже не летают. А если летают, то не к нам. Но те, кто обладает силой, истинные правители этого мира, способны разговаривать друг с другом на расстоянии. Да, предстоятели Храмов – не Великие Мастера магических орденов, вряд ли они могут составлять заклинания по любому поводу, но их сила больше, чем сила орденцев, поскольку она обращена к богу и питается божественной силой! И если твой отец, который, без сомнения, истинный правитель, потому что и он обладает божественной силой, может говорить с предстоятелем Храма, значит, и он угоден богу, и оказать ему помощь, наставить его отпрыска на истинный путь – наш долг!

– Сила обращена к богу, – повторил Литус и поежился, оглядываясь, натыкаясь всюду на непроглядную тьму, и Кольцо Смерти отсюда, от часовни, вновь казалось непроглядным. – Обладает божественной силой. Странно слышать подобное, находясь на равнине, залитой кровью и захваченной мерзостью. О каком боге ты говоришь? Об Энки или о Лучезарном?

– Об Энки или о Лучезарном? – переспросил Веррес, захихикал, погрозил Литусу пальцем, оглянулся, словно вновь взявшая силу инквизиция стояла за его спиной, наклонился к самому уху бастарда и весело прошептал: – Это уже второй вопрос!

Кама загнала лошадь, но оторвалась от погони. За пять лиг до перевала она слезла с тяжело дышащего, покрытого пеной, едва стоящего на ногах животного, перегрузила мешки на вторую лошадь, которая тоже была утомлена, обняла первую, погладила и хлопнула по крупу. Иди, бедолага, к покрытым пробивающейся зеленой травой склонам! Если суждено тебе прийти в себя, попасть в хорошие руки, значит – повезло. Если нет, что ж, спасибо Сору еще и за то, что привел тогда в Ардуусе хороших лошадей.

Дальше пришлось идти, держа вторую лошадь под уздцы. В горах оказалось неожиданно холодно, словно весна только-только подбиралась к не слишком высоким вершинам Балтуту, хотя снег уже просел и нависал над узкой тропой пластами. Во всяком случае, сложенный из серого камня первый дозорный бастион ардуусской стражи пустовал. Еще с половину месяца перевал считался непроходимым. Что ж, если так и окажется, придется оставить лошадь и перебираться ползком. Кама пошевелила плечами. Вот уже и легкая кольчужница кажется неподъемным грузом. Но снимать ее не следовало. И не только для защиты от стрелы или ножа, денег у Сора оказалось предостаточно, в деньгах она пока не нуждалась, но теперь, оставшись без собственного королевства, Каме предстояло считать каждую монету.

– Как долго? – неожиданно произнесла она вслух, словно должна была задать этот вопрос кому-то рядом, той же лошади. Но лошадь осторожно переступала по ледяной корке и ничего ответить Каме не могла. А слезы, которые начали душить принцессу, не добрались до глаз, иссякли на полпути, потому что все, что могла, она уже выплакала во время погони. Оттого, наверное, и щеки обветрила. Они горели пламенем.