Войны мафии - Лесли Уоллер

– В-вы обе...

Эйлин ухватила его за руку и потащила к лифту – стеклянному цилиндру, по которому безостановочно сновали кабинки. Поднимаясь наверх в прозрачной кабине, Эйлин помахала рукой Леноре, и та махнула в ответ.

В номере у База постель была неразобрана. Видимо, он только что успел его снять. Кроме небольшой сумки, здесь не было ничего, что позволило бы идентифицировать постояльца, да и вообще – факт его наличия. Баз доигрывал свой гамбит в сильно ограниченном шахматном пространстве, словно король, загнанный в угол четырьмя ладьями.

– Ты знаешь, что это такое? – спросила Эйлин, сунув ему под нос один из блеклых спичечных коробков Уинфилд.

– Спички?

Она присела на подоконник, маленькая изящная фигурка, четко выделяющаяся на фоне хмурого февральского дня.

– Это подслушивающее устройство. Одно такое уже находится в ящике стола Винса Риччи в его главном офисе. Мы записываем все, что там происходит, уже несколько месяцев.

– Эйлин!..

– Материалы, которыми мы на сегодняшний день располагаем, практически бесполезны. Несколько раз на этих лентах мне попадался твой голос – ты разговаривал с Винсом о МегаМАО, а однажды – о СПИДе и проститутках. Я вспомнила, что мы ни разу не говорили Винсу, кто такая твоя жена. Он до сих пор не знает, что миссис Эйлер – это Эйлин Хигарти, которая взяла на себя защиту проституток Риччи на процессе о заражении СПИДом.

– Он не... не... знает?

Его голос сорвался от ужаса, от обреченности. Баз был небрит. Наверное, он успел только сойти с самолета и швырнуть сумку в угол необжитой комнаты – и сразу же ринулся к игорному столу. Жестокий дневной свет, без теней, выделял его бесцветное лицо, мешки под глазами, обвисшую складку кожи под челюстью, проблески серебра в двухдневной щетине.

– О Господи, Баз!..

Ее полустон-полувсхлип прорезал безликую угрюмость комнаты, стрелой вонзился в его сердце. Ей не понадобилось слов, чтобы выразить, как он выглядит в ее глазах и стыд за это. Баз замахал руками перед лицом, заслоняясь от нее, спасаясь от боли, которую она могла ему причинить.

– Знаю, – невнятно бормотал он, – знаю... Надо бы побриться и выспаться... Ты не...

– Баз, – перебила Эйлин, – ты выглядишь как бродяга. Господи Боже мой, трудно узнать в тебе человека, которого я... – Она умолкла. Ее лицо застыло, стало каменным, черты заострились. – Баз, настало время предупредить Винса Риччи о том, кто такая твоя жена. Ты должен сказать ему...

– Он меня убь...

– Он скажет тебе спасибо. Он будет благодарен. Ты поговоришь с ним наедине, как с другом. Все это запишет наш «жучок». Если ты справишься, если Риччи проявит неосторожность, если, если, если – мы сможем поднять дело. Сейчас мы безоружны.

– Я не мо... – У него сжало горло от страха. Он судорожно закашлялся. – Ты не долж... – Снова приступ судорожного кашля. – Эйлин, слушай, я никогда, никогда, никогда... – Казалось, у него насмерть отшибло мозги от страха.

– Даже ради самоуважения? – спросила Эйлин. И мгновенно пожалела об этом. Это не зал суда, а перед ней – не свидетель противной стороны. – Даже ради того, что осталось от нашего брака? Ради твоей семьи? Я догадываюсь, что мы немного значим для тебя, Бенджи и я. Но... – Она безнадежно махнула рукой.

– Только не я, Эйлин. Кто-нибудь другой. Не я.

– Он болтает с тобой. Больше ни с кем он не чувствует себя свободно. Потому что ты сделал его отцом. Потому что ты сделал его королем наркобизнеса Америки. Потому что он знает, что спалил тебя дотла... Ох, как хорошо этот ублюдок знает тебя! Заставь его поговорить с тобой о докторе Баттипаглиа. О женщинах... Ты сможешь это. Только ты.

В его глазах появилась боль.

– Ты считаешь, что я пал так низко?

– Низко? – Она встала. Они стояли лицом к лицу, разделенные дюймовым пространством безликого ковра. – Низко? Предать убийцу – хуже, чем предать жену и сына?

– Я не могу.

– Сделай это для меня, Баз.

– Я не могу.

– Ох, ты можешь. – Она сделала глубокий вдох, ее глаза сверкали. – Если он захочет, этот Баз Эйлер, он может все.

Его глаза расширились, и, к ужасу Эйлин, слезы побежали по щекам.

– Это старый Баз мог все, – пробормотал он.

– Это мой Баз.

Он рыдал. Все его лицо стало мокрым, короткое тело тряслось от судорожных вздохов.

– Мертвый Баз, – простонал он.

– Ты сделаешь это для меня?

– Эйлин! – От рыданий все его тело раскачивалось вперед-назад. – Эйлин, ты же знаешь, я все сделаю!

Оба шагнули вперед и обнялись. Сумрачный февральский день цедился в серый номер. Эйлин вдохнула, втянула в себя его запах. Но ничего не почувствовала – ни табака, ни пота, ни алкоголя. Как бесплотный дух.

– Ты сломлен, Баз, – произнесла Эйлин, мягко покачивая его в своих объятиях. – Ты крепко побит. – Она на секунду высвободилась из его рук и, положив ладонь ему под подбородок, приподняла его влажное лицо. – Но я все еще люблю тебя. Скажи мне знаешь что, Баз? Кто из нас сумасшедший?

– Нет, спасибо, Хани, только не сегодня. Чарли Брэвермэн изо всех сил напускал на себя значительность. Он Сеонг, его босс, выглядел уцелевшим участником японского марша голода. Они сидели за большим стеклянным столиком для коктейлей в номере Чарли Ричардса. Высокая белокурая проститутка, освобожденная от обычных обязанностей, готовила напитки и подносила соленые орешки из минибара.

Так как Брэвермэну редко случалось лично сталкиваться с Ричардсом во время работы в «Ричтроне», их общение было теперь достаточно непринужденным, без обвинений и недоброжелательства. Если бы какая-то нотка, тень раздражения проскользнула в разговоре, чувствовал Ричардс Он Сеонг расстроился бы. Этот восточный джентльмен излучал особую благожелательность и вынесенное из жизненного опыта стремление к миру и согласию. Трудно было поверить, что такой человек возглавляет самую свирепую по отношению к конкурентам дальневосточную компанию по производству электронного оборудования.

Он Сеонг благодарно просиял, когда проститутка поставила перед ним высокий стакан с искрящейся водой.

– Ах, – произнес он с воодушевлением, – что за чудо – вода!

– Действительно, – согласился Брэвермэн. – Ты из Техаса, Хани?

– Холли, – без улыбки поправила девица. – Лаббок.

Чарли Ричардс улыбнулся ей.

– Холли, – сказал он, – если мистер Брэвермэн не возражает, вы можете быть свободны. – Он взглянул на собеседника.

Брэвермэн выудил из кармана ключ.

– Открой себе. Хани. Надевай ночной чепец и жди. Я скоро приду. – Он вопросительно покосился на Он Сеонга.