Мир дней. Том 1 - Филипп Фармер

— Хотел бы я вспомнить, почему правительство тратит столько сил, чтобы добраться до меня. Однако я не помню, чтобы у меня были и другие сомнения, кроме фальсификации выборов. Что-то еще… подождите… кажется, сейчас вспомню. Государство все время пропагандирует мысль, что Земля никогда больше не должна пострадать от перенаселенности. Семейным парам не разрешается иметь более двух детей. Если вспомнить, что произошло с миром в прошлые века, этот тезис может показаться вполне логичным, а подобные ограничения — совершенно оправданными. И все же большинство из нас…

Дункан выглядел так, будто умственные усилия, которые он совершал, пытаясь восстановить свои воспоминания, довели его до крайнего напряжения.

— Большинство из нас?.. — подтолкнул его Локс.

— …не уверено в правильности статистических цифр, приводимых в отчетах по народонаселению. Они вполне могут быть завышены. Если бы истина вышла на свет, правительству, возможно, пришлось бы отменить это ограничение, позволив родителям иметь по меньшей мере троих детей.

— Истина, насколько мне известно, состоит в том, — сказал Локс, — что в настоящее время население всей планеты не превышает двух миллиардов. В то же время…

— Но официальная статистика называет восемь миллиардов! — вскричал Дункан.

Локс, видимо, не сильно удивился, услышав это. Он даже не поинтересовался, откуда обычному преступнику, не имеющему доступа к системе банков данных, это может быть известно.

— Два миллиарда, — повторил он. — Вы сказали, что вас беспокоит что-то еще?

— Если население действительно находится в пределах двух миллиардов, то нет никакой необходимости сохранять систему Дней! Ее следует отменить. Мы все сможем вернуться к старым временам, когда люди жили каждый день в течение всей недели без каких-либо ограничений. Конечно, переходить к прежнему устройству жизни пришлось бы постепенно. Нужно построить в семь раз больше жилья. Все ресурсы, которые мы имеем, необходимо было бы увеличить в семь раз: снабжение продуктами, средства транспорта, энергия все. На это уйдет уйма времени. Появится множество самых разных проблем, но ни одна из них не представляется мне неразрешимой. Человечество вполне способно вернуться к естественной системе жизни, жить так, как и положено людям. Я… — Он опять наморщил лоб и немного помолчал, а затем продолжил: — Мне кажется, я знаю… кто-то говорил мне… что система соблюдения одного дня нарушает свойственный человеку естественный суточный ритм жизнедеятельности. Раньше люди спали ночью восемь часов или около того без перерыва, а теперь они вынуждены спать всего четыре часа, а остальные четыре «добирать» кто как может. Это привело к гораздо большему, чем прежде, числу неврозов и умственных расстройств. Правительство скрывает это от общественности. Даже та категория преступлений, которые обычно объясняют эмоциональной неустойчивостью, постоянно дает прирост за последнее время. Однако и об этом публику не информировали. Ей подбрасывают ложные данные, к тому же пресса скрывает большую часть случаев совершения преступлений.

— Нам гарантировали свободу средств информации, — сказал Локс, — но на самом деле ее просто нет. Правительство очень тонко подавляет ее, проявляя змеиную хитрость и мудрость голубки. Не изменилось только одно. Большинство населения по-прежнему склонно к консервативности. Это обстоятельство играло свою роль на протяжении всей истории, с того момента, когда на Земле появилось первое из всех правительств. Система соблюдения дней жизни установлена настолько давно, что большая часть людей считает ее естественной. Им кажется, что именно так и должно быть. Даже если правительство решит вернуться к старому порядку — чего оно, конечно, вовсе не желает, — ему будет очень сложно убедить большинство людей в необходимости этого.

Теперь Дункан уже отчетливо понимал, что Локс ведет разговор на эту тему вовсе не для того, чтобы убить время.

— Ваши планы простираются гораздо дальше, чем вы хотите это представить, не так ли?

— Вы желаете сказать, что я не похож на простого вожака кучки беспомощных недоумков и жалостливых неудачников? — улыбнулся Локс. — Что вы думаете обо мне? К чему, по-вашему, я стремлюсь в самом деле?

— Я полагаю, что вы являетесь членом некой организации, которая заслала вас сюда со специальной миссией, что-то вроде агента по вербовке агентов. А еще вы работаете на подземную железную дорогу. Когда тут появляется некто вроде меня, вы направляете его… не могу сказать куда.

— Очень хорошо, — отозвался Локс. — Пока что я не могу сказать вам больше. Вы не получите информацию до тех пор, пока операция не вступит в завершающую фазу…

— Но меня могут схватить еще до того, как вы решитесь осуществить свои планы.

— Совершенно верно. — Локс встал и потянулся. — Хорошо. Еще увидимся. Не сомневаюсь, что вы ни с кем не станете обсуждать содержание нашей беседы.

— Конечно.

— А я тем временем попробую узнать, почему власти так упорно стремятся изловить вас. Правда, если я смогу вернуться в ту комнату, где находится банк данных, и отключить все мониторы наблюдения.

— Мне очень хотелось бы узнать это, — сказал Дункан.

Дункан снова вернулся к своим упражнениям, разминая затекшие мышцы. Он встал на руки, выжимаясь в упоре, и в этот момент заметил мерцающий глаз фонарика, притаившийся в конце туннеля. Фонарик погас, а он так и застыл на вытянутых руках. Хныканье Кроссанта донеслось оттуда, где светил яркий свет.

— Бог мой, Дункан, что вы вытворяете?

— Уж, конечно, не пытаюсь удержать угря на носу.

Дункан немного опустился, почти прикоснувшись носом к полу, а затем, сильно оттолкнувшись вверх, сложился в воздухе, приземлился на ноги и выпрямился во весь рост. Смахнув рукой пот с лица, он спросил:

— А вы что тут делаете?

— Локс сказал, чтобы мы взяли вас себе в помощь, — тоненьким голоском проговорила Донг. — Нужно принести несколько ящиков из пещеры.

Свет фонарика приблизился. Дункан увидел, как из-за светового пятна метнулось что-то темное и расплывчатое. Свет померк, и почти одновременно с этим он потерял сознание.

Очнулся он в полном смятении, ничего не помня, дышал тяжело, едва не задыхаясь. Дункан перевернулся в полной темноте и, едва сознание прояснилось, понял, что находится в воде. Совершенно не ориентируясь, он отчаянно замолотил руками, не понимая, куда надо плыть — вверх, вниз или горизонтально. Что-то тяжелое и твердое ударило его по ребрам. Мучительная боль еще более затруднила дыхание. Но он сумел закричать, прежде чем кто-то опять поволок его под воду.

Значит… он очнулся на поверхности. На поверхности чего? Что-то вроде реки, от ледяной воды тело сразу онемело, движения сделались медлительными.

Дункан заставил руки и ноги двигаться и вскоре сумел всплыть и глотнуть воздуха. Но не надолго. Что-то ударило его по затылку, и он снова ушел под воду. Молотя руками наотмашь, он стукнулся обо что-то твердое. Камень. Теперь он понял, что находится в подземном ручье, бегущем через узкий туннель. Ободрав плечо о камень, Дункан почувствовал, как неведомая сила подхватила и развернула его, а затем — хвала Господу — Дункан снова умудрился высунуть голову из воды.