Незримый клинок. Хребет мира. Море мечей - Роберт Энтони Сальваторе

Однако гордого и проницательного Дони не могли сбить с толку ни лучезарная улыбка, ни почтительное поведение. Он чувствовал снисходительные потки в голосе Темигаста, видел, как тот уверенно держится. Ну конечно, он уверен, что эти грязные крестьяне не посмеют отказать. Лорд Ферингал поманил, и Гандерлей побегут на его зов как собачонки.

— Где Меральда? — спросил он свою жену.

— Они с Тори пошли в лавку, — ответила она. Дони подметил, что голос ее слегка дрожит. — Купить несколько яиц к ужину.

— Меральда может отужинать сегодня в замке, и, возможно, не только сегодня, — вставил Темигаст.

Дони опять ясно расслышал снисходительные нотки, которые красноречивее всяких слов напоминали о том, какой жребий в этой жизни выпал ему и его детям.

— Что ж, она придет? — поторопил с ответом Темигаст, прерывая неловкое молчание.

— Пусть Меральда сама решает, — несколько резко отозвался Дони.

— Да-да, — сказал управляющий. Улыбка не сходила с его лица. Он встал и жестами попросил Биасту не беспокоиться и не провожать его. — Конечно, конечно, но прошу вас, господин Гандерлей, пойдемте, вы возьмете платье. Если вы решите отпустить девушку, будет намного удобнее и проще, если оно уже будет у нее.

— А если она не захочет туда идти?

Темигаст удивленно вскинул бровь, как будто такая мысль даже не приходила ему в голову.

— Тогда завтра возница заедет и заберет платье, само собой, — ответил он.

Дони взглянул на больную жену: ее лицо исхудало, а в глазах застыла мольба.

— Господин Гандерлей? — вопросительно обратился к нему Темигаст, поджидая у дверей. Дони нежно погладил жену по плечу и пошел за управляющим к карете. Кучер-гном ждал их, держа платье в высоко поднятых руках, чтобы не запачкать его в дорожной пыли.

— Было бы очень хорошо, если бы вы убедили свою дочь пожаловать в замок, — посоветовал Темигаст, протягивая ему платье; лицо Дони словно окаменело. — Ваша жена больна, — продолжал Темигаст. — Несомненно, ей не пойдет на пользу предстоящая зимовка в ветхом доме.

— Вы говорите так, будто у нас есть выбор, — ответил Дони.

— Лорд Ферингал — человек с большими возможностями, — сказал Темигаст. — Ему не составит труда достать чудодейственные травы, теплые постели и обратиться за помощью к могущественным чародеям. Вашей жене нет нужды так страдать. — Он провел рукой по материи платья. — Ужин будет подан сразу после захода солнца. Незадолго до этого я пришлю карету к вашему дому. — Сказав это, Темигаст сел в экипаж и закрыл дверцу. Возница сразу хлестнул лошадей, и они помчали карету прочь.

Дони Гандерлей еще долго стоял в облаке пыли, держа в руках платье и невидящим взором глядя перед собой. Ему хотелось крикнуть вслед, что, если уж лорд Ферингал так щедр и обладает такими большими возможностями, он мог бы воспользоваться ими на благо своих людей. Чтобы семейство Гандерлей могло получить необходимую помощь, не торгуя при этом своими дочерьми. Ведь Темигаст только что предложил ему продать дочь и купить благосостояние семьи! Продать собственную дочь!

Но, как ни бушевали его уязвленные гордость и достоинство, Дони Гандерлей все же раздумывал над внезапно появившимися возможностями.

* * *

— Это была господская коляска, — говорил Яка Скули Меральде, перехватив ее на полпути к дому. — У самой вашей двери, — добавил он с заметным акцентом, обильно сдабривая речь вздохами и драматическими паузами.

Тори Гандерлей захихикала. Меральда дернула ее за руку и подтолкнула к дому.

— Но я тоже хочу знать, — захныкала младшая сестра.

— Сейчас ты узнаешь, какова земля на вкус, — пригрозила Меральда. Она двинулась к сестре, но остановилась и заставила себя успокоиться, вспомнив, кто стоит рядом с ней. Изобразив на лице сладчайшую улыбку, Меральда обернулась к Яке, успев все-таки искоса бросить грозный взгляд на Тори.

Тори помчалась по тропинке.

— Я только хотела посмотреть, как ты его поцелуешь! — восторженно выкрикнула она, отбежав подальше.

— Ты уверен насчет кареты? — обратилась Меральда к Яке, изо всех сил делая вид, что не слышала неуместного вопля младшей сестренки.

Молодой человек только преувеличенно драматично вздохнул.

— Но что за дело может быть у лорда Ферингала к моим родителям? — спросила девушка.

Яка, стоя с руками в карманах, склонил набок голову и только пожал плечами.

— Ну что ж, тогда я пойду, — сказала Меральда и сделала шаг, но Яка преградил ей дорогу. — Чего ты?

Яка посмотрел на нее ясными голубыми глазами, провел рукой по вьющимся темным волосам и приблизил к ней лицо.

Меральде казалось, что она сейчас задохнется, — горло перехватило, а сердце колотилось так, словно готово было выскочить из груди.

— Чего ты? — слабым голосом повторила она. Яка придвинулся к ней. Она вспомнила, как сама поучала Тори о том, что юноша должен умолять. Она уговаривала себя, что не должна этого делать, что еще рано. Мысленно она упорно твердила себе об этом, но не делала попыток уклониться. Он придвинулся еще ближе, она ощутила тепло его дыхания и тоже потянулась к нему. Яка лишь коснулся губами ее губ и сразу же отодвинулся, смутившись.

— Что? — снова спросила Меральда, уже с нетерпением.

Яка вздохнул, а девушка снова подалась к нему, чтобы поцеловать. Она дрожала всем телом, просившим, молившим ответить на ее поцелуй. Он надолго приник к ней мягкими губами и отстранился.

— Буду ждать тебя после ужина, — сказал он и, передернув плечами, медленно пошел прочь.

Сердце Меральды учащенно билось — наяву этот поцелуй оказался даже лучше, чем в мечтах. Где-то в животе разливалось тепло, колени подгибались, а тело била мелкая дрожь. Какая разница, что Яка, лишь чуть поколебавшись, сделал то, что, как она учила Тори, должна сделать женщина с мужчиной. Сейчас Меральда даже думать об этом не могла, настолько ее опьянило то, что случилось.

Она пошла по той же тропинке, что и Тори, но в ее походке не было ребяческого задора, потому что одним поцелуем Яка пробудил в ней сдержанность и достоинство, свойственные женщине.

Улыбаясь, Меральда вошла в дом. К своему изумлению, она увидела больную мать стоящей у стола, да еще с таким счастливым лицом, какого она давно у нее не видела. Биаста держала великолепное платье глубокого зеленого цвета, расшитое мерцающими драгоценными камнями.

— Ты его наденешь, и Ауки поймут, что красивее тебя никого на свете нет, — сказала Биаста Гандерлей, а стоявшая рядом Тори захихикала.

Меральда недоуменно глядела на платье, потом обернулась к отцу, стоявшему чуть поодаль и тоже улыбавшемуся, однако несколько натянуто.

— Но, мам, у нас же нет денег, — сказала девушка, не в силах отвести глаз от