Война темной славы - Майкл Стэкпол

— Да. Спасибо. — Он стал совать маску мне в руки, прижатые к груди. — Отнеси эту маску Ли.

— Как скажете.

И он закрыл глаза.

— Таррант, и еще одна просьба.

— Что, Кенвик?

Он поднял руку, дотянулся до моего левого запястья и крепко схватился за него:

— Хочу, чтобы ты меня убил.

— Что?! Нет!

— Да, Таррант. Просто вскрой артерию. Я истеку кровью и усну.

— Не могу.

— Так надо. — Рот его открылся широко, глаза вытаращились, все тело затряслось. Выражение лица не оставляло сомнений — агония, и когда его тело обмякло, ослабла и его хватка. — Боль невыносимая…

— Но ведь вы — лорд Норрингтон. Как вы можете поддаваться боли?

С губ сорвался короткий смешок:

— Ты все легендами живешь. Я такой же человек — из плоти и крови. И моя плоть болит. Надо выпустить кровь. Не дай мне умереть вот так.

— Нет. Вы мне доверились, и я оправдаю ваше доверие. Я найду, как вас спасти. Доверьтесь мне в этом.

— Хокинс, Хокинс, — он улыбнулся мне и закрыл глаза. — Ты должен меня убить. И вот почему.

Умирая, лорд Норрингтон раскрыл мне тайну, которая, как он сказал, известна только еще одному живому существу. В этой тайне, сказал он, и заключается причина, почему последняя часть нашего приключения оказалась неудачной. Он сказал, что знал об этом с самого начала, но убедил себя, что все обойдется, — ведь до этого мы одержали столько побед. В своем высокомерии он приговорил всех нас. Он был причиной смерти Сит. Он даже меня подверг риску, и все это потому, что ему нужно было что-то доказать себе и всему миру.

Когда я услышал его рассказ, у меня внутри все похолодело. Но зато теперь я нашел ответы на множество мелких вопросов, задавать которые раньше не считал нужным. Я не стану раскрывать здесь его секрет, потому что еще живы многие, которым это может повредить. Я вообще счел нужным упомянуть об этом лишь потому, что когда я узнал эту тайну, которая, как он надеялся, убедит меня в том, что я должен убить его, я, наоборот, утвердился в том, что обязан принять все возможные меры к спасению его жизни.

Исповедь утомила его, так что я осторожно вытащил свою руку, за которую он схватился, и сбегал за травами из багажа Арен. Я смешал метолант с водой и приложил смесь к его ранам, в том числе к двум ужасного вида колотым ранам на животе. Перевязал, как мог, и начал стаскивать в его комнату все наши вещи и припасы. Еды нам хватило бы надолго, но воды было маловато. Конечно, Циндр-Кораксок оставалось сделать только одно: наслать на нас побольше бормокинов, и тогда они меня прикончат.

Сидя там рядом с лордом Норрингтоном, я в какой-то момент уснул. Я понял, что спал, когда проснулся от того, что в меня тыкала длинным пальцем урЗрети. Я вскочил и чуть не разрубил мечом эту урЗрети, но вовремя узнал ее: это была служанка, прислуживавшая мне накануне за обедом.

— Вам надо идти, — она отвернулась и зашаркала к выходу из комнаты.

Я встал, вложил Цамок в ножны. Посмотрел на лорда Норрингтона и успокоился — он очень ровно дышал.

Поцеловал его в лоб, убедился, что возле его правой руки стоит чаша с водой — на случай, если потребуется, и побрел из комнаты. Я старался спокойно шагом обходить трупы и не отставать от урЗрети.

Почему я вообще доверился какой-то урЗрети? Да просто выхода другого не было. Если им нужно меня убить, прекрасно могли бы, пока я спал. А если они собираются беседовать со мной, значит, есть шанс, что лорд Норрингтон выживет, и этим шансом надо воспользоваться. Эта надежда была последней.

Мы долго шли по залам, как-то в обход, длинными коридорами, поднимались и опускались по лестницам, проходили через галереи. Я с удовольствием слышал, как стучат мои сапоги по каменному полу и как эхо моих шагов отдается от стен. Высматривал следы боя, но их не было. Удивительно, но куда-то исчезла даже грязь, засорявшая углы и закоулки коридоров. Чисты были и скульптуры, которые я сам видел накануне заляпанными пометом птиц и летучих мышей. Свет, казалось, стал ярче, тени — контрастнее, и теперь это место производило впечатление более холодного и угрожающего, чем до сих пор.

Холодное.

Стерильное.

Мертвое.

Служанка ввела меня в длинное помещение, показавшееся мне настоящим тронным залом. Потолок опирался на колонны, вырезанные в виде тел урЗрети, с их толстыми плечами и руками. В стенных нишах стоял целый пандемониум статуй, они изображали великих урЗрети — героев легендарных сражений. В одном — урЗрети воткнул руки, превращенные в копья, в нижнюю челюсть дракона, приблизившись к нему. Меня потрясла сама мысль о том, что живое существо может настолько приблизиться к дракону, чтобы убить его голыми руками.

Служанка оставила меня у входа, но прямо от дверей шла отчетливая дорожка к золотому трону в центре комнаты, и мое назначение, несомненно, было — идти туда. Я приложил все силы, чтобы не смотреть на ряды бормокинов и вилейнов, заполнивших все пространство между колоннами. Темериксы — от маленьких коричневых, которых выращивали урЗрети, каких я недавно убивал, до огромных, в их пестром оперении — прогуливались туда-сюда за рядами бормокинов, а малыши время от времени просовывали головы между их коленями и смотрели на меня. В тени последних колонн стояла парочка хогунов. Их мышцы вздулись от усилий удержать на цепочках пару дриербистов.

Как ни страшно было мне проходить сквозь их строй, но то, что ждало меня, оказалось еще ужасней. Циндр-Кораксок мешком валялась на огромном троне, слишком большом для нее. А за ней, по пять в ряд, висели мои товарищи, в том числе лорд Норрингтон и маг Хеслин. Сит, лорд Норрингтон и Хеслин казались живыми, как и все остальные, кроме Бренсиса и Джетурны, эти были явно мертвы. Други тут, правда, не было, но меня это не приободрило.

Когда я приблизился к трону на расстояние двенадцати шагов, Циндр-Кораксок подняла голову и ее тело стало изменяться. Перья с ног и рук исчезли, конечности стали толще, более красивыми. Ее бочкообразное тело выпрямилось, и ей стало впору все облекающее ее одеяние из позолоченной ткани. Волосы, прежде короткие и седые, струились золотым каскадом. Черты лица заострились, исчезла дряблость кожи. Глаза приняли экзотический сине-зеленый цвет с переливами и омутами.

Она тяжело оперлась на один из подлокотников трона и посмотрела на меня сверху вниз.

— Ты меня позабавил, Таррант Хокинс, — голос ее был бархатно мягким, но лишенным тепла, свойственного бархату.

— Не подумал бы, что что-то может позабавить тебя, Кайтрин.

— Тебе удалось: ума хватило, как в случае с собакой. — Она легко рассмеялась, словно ветер прошелестел в кроне дерева, хотя для меня этот смех прозвучал, как шорох змеи, проползающей по опавшей листве. — Я вижу все то, что видят мои сулланкири, и меня развлекало наблюдение за тобой. Ты, всего лишь человек, нападал на моих сулланкири. Здорово ты придумал тогда с кошкой и якорем. Я уж не говорю про стрелы. Воспользоваться моей стрелой против моего же подчиненного — это было отлично задумано. А в последнем случае, тогда, с мечом, — я и сама бы лучше не сумела.