Ангел-Маг - Гарт Никс

Биск передернул плечами и двинулся прочь, коротко бросив Ночным Трудягам, сидевшим поблизости:

– Спать по очереди. Я хочу, чтобы с них глаз не спускали.

Четверо друзей видели, как он подошел к Лилиат, все так же смотревшей вперед, на дорогу.

– Давайте-ка действительно отдохнем, – предложила Агнес.

Она поглядела на ближайших отверженцев: те, похоже, пропустили распоряжение Биска мимо ушей, возможно, из-за того, что он ни к кому конкретно не обратился. Ночные Трудяги укладывались, собираясь поспать.

– Если сядем спиной к спине, – продолжала Агнес, – сможем опереться один на другого…

Они так и сделали, немного поерзав по земле. Несколько мгновений спустя Агнес потихоньку сражалась с путами Доротеи, а Симеон уже освободил руки Анри.

– Не двигайтесь, – шепотом предупредила Агнес. – Сейчас мы снова все завяжем, но посвободнее и так, чтобы они ничего не заметили. Держитесь осторожнее, не вздумайте руками размахивать! Дождемся удобного случая и сбежим…

– Я соблюдаю осторожность! – возмутилась Доротея.

– Ты знаешь, зачем мы ей, Доротея? – беспокойно спросил Анри. – В смысле, на что ей именно мы?

– Думаю, это из-за того, что я вижу в нас, – шепотом отозвалась Доротея.

Симеон согласно кивнул.

– В нас и в отверженцах, – продолжала Доротея.

Тут ей пришлось замолчать: порыв ледяного ветра понес дым от костра прямо на них. У всех защипало глаза и запершило в горле. Потом ветер снова переменился, и Доротея сказала:

– И еще в монстрах. В них оно тоже есть.

– Правда? То же самое? – прошептал Симеон.

– Ну, скажем так, с вариациями на ту же тему…

– А в Лилиат?

– Нет. Она другая, – сказала Доротея. – Совершенно другая. В нас искры, а в ней цельные ангелы, причем много…

– Так что в нас такое? В нас, в отверженцах, в чудовищах… и вообще? Другие ангелы?

Доротея перевела дух.

– Нет. Я думаю, это один и тот же ангел… вернее, его осколки, рассеянные во всех… кажется, это даже не ангел… это Архангел!

Воцарилась жутковатая тишина. Все подумали об одном и том же, но молчали, пока Симеон не прошептал слово, придав ему вопросительную интонацию, словно до сих пор не мог поверить:

– Паллениэль?..

– Здесь угли еще теплые, они ушли не более четверти часа назад, – сказала Вотье и пинком загнала обратно полено, наполовину вытянутое из кострища. Дерево занялось пламенем.

Рошфор кивнула. Оглядевшись, она увидела, как оживают все четыре больших кострища: ее поборники пытались воспользоваться теплом и укрытием от непогоды. Они так устали, что гнать их вперед представлялось просто бессмысленным. Как бы того ни хотелось их капитану.

– Отдыхаем здесь ровно один час, – объявила Рошфор. – Дерамбуйе! Всем выдать еды и подогретого вина. Вотье, расставь дозорных выше и ниже по дороге. Ходить по трое, меняться через каждые двадцать минут. Это мы должны застать их врасплох, а не наоборот!

Вытащив карманные часы, Рошфор открыла их и повернула к огню, рассматривая оба циферблата, один над другим. Верхний показывал часы, нижний – минуты. Пять и двадцать. Это значило, что рассветет часа через два. Впрочем, светлее станет куда позже, с такими-то тучами…

…Хотя, может, и нет. Снег заметно редел. Более того: когда они подходили к руинам, Рошфор померещилось более теплое встречное дуновение, боровшееся с метелью. Подняв глаза, она увидела, что не ошиблась. Облака рвались, местами уже выглядывали звезды. Разрывы ширились на глазах.

Вот и хорошо, думала Рошфор, поглаживая рукоять пистолета. Им, лишенным ангельской подмоги, придется использовать превосходство огнестрельного оружия. Ее поборники являлись отменными стрелками. Правда, им потребуется время на перезарядку, потому что все оружие промокло от снега…

– Вы тоже отдохнули бы, капитан, – сказала Дерамбуйе. – Садитесь вот сюда, к костерку. Сейчас вино согреется, я вам принесу…

– Вы правы, – отозвалась Рошфор. Села возле огня и, сняв шляпу, сбила с нее скопившийся снег…

Вот только поспать у нее не получилось. Она так и сидела, глядя в огонь и мысленно слыша свой собственный голос, повторявший: «Я никому не дам тебя обидеть…»

Дорога последний раз изогнулась, обнимая склон горы, достигла седловины между пиками и, прямая как стрела, устремилась на север. Становилось все светлее; снег, покрывший горные склоны, начинал розоветь в первых лучах солнца, а снегопад прекратился некоторое время назад, когда отступили тучи. Теперь облака остались внизу – путники забрались слишком высоко.

Лилиат наконец-то увидела храм Паллениэля Достославного. Это был ее храм, ее дом на протяжении полудюжины лет. Она пришла сюда ребенком, по воле других людей… и сделала их всех своими рабами. Этот храм видел чудеса ее искусства в управлении ангелами… но также стал свидетелем ее величайшей неудачи. Той, которую она собиралась вскоре исправить.

До храма оставалась примерно миля. Он стоял по ту сторону замерзшего озера, истекавшего с западной стороны зубчатым ледяным водопадом. Здание, врезанное в склон горы, выглядело достаточно современным: Г-образное, шестиэтажное, из камня цвета сливок, ныне слегка потемневшего… с большими окнами, которые перекрывались ставнями. Когда-то ставни были красными, но так полиняли, что казались почти розовыми. На одном конце здания возвышалась башня, также четырехгранная, увенчанная классическим храмовым шпилем из кованой меди. Шпиль так и горел на утреннем солнце.

Это был бы прекрасный дом, если бы перенести его в другое место, окружить садами… Здесь, на голой скале, среди льдов, он смотрелся нелепо. Только шпиль и свидетельствовал, что это не просто здание, а храм.

Друзья переглянулись… Все они выглядели просто ужасно. Симеон так и шел в своем докторском балахоне, заляпанном кровью. Наряд дополняло одеяло, наброшенное на плечи в качестве импровизированного плаща. У Агнес на лице красовался длинный синяк, плащ был вспорот с одной стороны. Она странно смотрелась с пустыми ножнами у бедра, без кинжалов и пистолетов за поясом. Анри смахивал то ли на беглого подмастерья кузнеца, то ли на выжившего при взрыве пороховых складов. Все его лицо, руки, накидку покрывали пороховые пятна, меховая опушка плаща свисала горелыми тряпками. Лишь Доротея сохраняла более-менее опрятный вид, но, как и все, осунулась от изнеможения.

Переговариваться они не отваживались – и Биск, и Лилиат стояли поблизости. Все, конечно, смотрели на Лилиат, молча созерцавшую свой храм. Вот наконец она отвернулась, но и тогда никто не посмел вымолвить слова.

– Пойдем через озеро, – сказала она. – Там круглый год лед держится. Никакой опасности нет.

– Что вы собираетесь с нами сделать? – осмелилась спросить Доротея.